Сергей Демченко - Люди из ниоткуда. Книга 1. Возлюбить себя

В таком состоянии человек не слышит ничего, даже грохота и боли собственного сердца… Вы можете зарезать, застрелить его, но ещё долго, не замечая ран и не оседая, он будет стоять таким вот изваянием.

… Под днищем лодки кипела и маслянисто перекатывалась буро-зелёная водная жижа. Вода в этих районах уже «зацвела». Смотря на отравленную и неприглядную стихию, с тоской думаю: «Отец наш небесный, почему ты допустил ЭТО? Почему это море стало нашим врагом?» Я любил море, и в той жизни часто с удовольствием плескался в его волнах. Оно кормило людей в дни последней войны. Рыба и раковины, крабы и креветки, водоросли и водоплавающие птицы. Нет спору, — скоро и мы сможем от пуза питаться всем этим, если станет совсем уж нечем. Но всё же, — Господи, ну зачем?!

…За прошедшую неделю океан настырно звал, тащил назад и возвращал свои загостившиеся блудные воды в родную обитель. И вода, забредшая в наш край, тоже стремительно шла на убыль, что сделало возможным эту поездку. Она была скорее разведкой, чем чем-то иным. Нам следовало знать общую обстановку, и для этого пришлось впервые, но запланировано жертвовать бензином. Мы мчались по тем местам, что когда — то было деловым и промышленным пригородом, и мрачно глазели на окружающее.

Мёртвый город понемногу вырастал перед нами из-под воды, словно пеньки гнилых зубов, — покрытых жирным илом, словно мерзкой слизью разложения. Зрелище представало мрачное и нереальное. Жутко и странно было видеть, проплывая в отдалении, верхние этажи немногочисленных высоток, из окон которых торчала и вываливалась наружу всяческая дрянь. От топляка деревьев, кусков пластика и мусора, до покрытых зелёными, тинообразными водорослями застрявших в проёмах кроватей, словно «застеленных» всё тем же илом…

Цвет фасадов имел теперь единый серо-зелёный, утратив всяческую индивидуальность. Остовы предприятий и промышленных зон тоскливыми ржавыми костями конструкций создавали причудливый и зловещий новоявленный технологический «лес», замысловато переплетённый в своём нынешнем безумии. И всё это сопровождалось непреходящим, обволакивающим разум, зловонием. Зажатая в тупиках между горными отрогами, вода стала малотекучей. Прежнее течение, омывавшее бухту, замерло.

На некоторых обнажившихся участках земли, в природных углублениях, образовались озёра различной глубины, размеров и степени загрязнённости. Иногда в них что-то непотребно бурчало и всплёскивало. Гладь воды в них временами вспучивалась и шла рябью, под водой что-то будто ворочалось, разгоняя по воде мелкие круги. Будто это, как некогда, рыба тёрлась на нересте о дно и камыш. Какие неведомые существа поселились и оставались на зиму в них?

Кто бы они ни были, они обречены. Уже сейчас, по прошествии времени, многие из озёр начинали превращаться в солёные, зловонные болота. Местами со дна поднимались пузырьки воздуха, как первые свидетельства того, что в донных илистых отложениях начались процессы газоотделения.

Сероводород, вечный бич Чёрного моря, теперь плотно приживался и на Земле. Да и грядущие морозы, теперь не в пример тогдашним, проморозят эти лужи почти до основания. Казалось теперь просто нереальным, что всё, предстающее теперь перед нами, когда-то имело право и возможность жить.

Нам казалось, — всё, что мы видим, является плодом нашего больного воображения, словно привидевшееся в горячечном бреду. И над этим всем флегматично и равнодушно нависает сумрачное голодное небо. Какие-то марсианские хроники, честное слово! Как диковатые пейзажи далёких планет…

Похоже, в этой части страны нам придётся пересматривать свои представления о красоте и практичности, об эстетике и степени зрительного восприятия мира… Нам придётся привыкать к чёрным скелетам деревьев без листвы и к серой растрескавшейся корке почвы. Всё это будет вокруг нас ещё долгие годы. Придётся ли?

— Господи боже! Смотрите! Да это ведь… это ведь каланы! — Подпрыгивающий от нетерпения Упырь, раскачивая катер, надрывался громким воплем, указывая пальцем куда-то в сторону открывающейся новой панорамы.

Берег новосотворённого водоёма был покрыт грязными снежными проплешинами и кишел тёмными, лоснящимися телами продолговатой формы. Удивлённые усатые морды глазели на нас без испуга, практически не делая попыток скрыться.

Когда-то я предполагал, что со сменой общей картины мира миграции подвергнется не только вода и население, но и переживший катастрофу животный мир. Двигаясь вслед за разбегающейся кормовой базой и от похолодания. Поскольку, по всей видимости, в местах их обитания климат предельно посуровел, им ничего не осталось, как следовать своему чутью и инстинктам.

На их прошлой родине сейчас лютая зима. Вода согнала их с насиженных мест. Вот они и идут туда, где для них есть приемлемые условия. Раз они есть здесь, значит, шастают и по остальному побережью. Ищут места, где смогут осесть.

На свете много несбыточных чудес, но уж этого-то или подобного я почти ждал… И Бог послал нам его.

Мясо, — живое и тёплое, вожделённое и столь желанное мясо!

И пока ещё недоступное вездесущим собакам, чьи отощавшие фигуры мы разглядывали издали меж деревьев, — на склонах поросших сосной и лиственным лесом гор параллельно нашему курсу. До сего дня одичавшие и озлобленные голодные хищники были отделены от потенциальной добычи почти трёхкилометровой полосой ещё не отошедшей в родные «пенаты» холодной океанической воды. Они не могли чётко видеть нас, но мы-то в бинокль видели, что они явно забеспокоились, заслышав звук нашего мотора. Что ни говори, а современный городской зверь хорошо знаком со звуками двигателей и прочими признаками технологии…

Готов поклясться, что на их мордах промелькнуло нечто вроде робкой и ехидной плотоядной радости…

Меня слегка передёрнуло.

— Давай к островку! — вся лодка оживлённо и дружно заклацала затворами, задвигалась.

— Да им деваться-то особо некуда! Боже, ну просто подарок! Босс, сегодня у нас будут шашлык, будут пельмени!!! А если и в банки закатать…, - Шур просто не унимался, мечтательно закатывая глаза и причмокивая.

Лодка ходко шла на полоску обнажившегося и покрытого подмёрзшей серой слизью холма, за которым когда-то и находилось раньше природное озеро, ставшее нынче значительно шире, глубже и солонее.

Упырь и Лондон почти приготовились было спрыгнуть, однако мой окрик остановил их:

— Куда, олухи?! В ил по пояс хотите?

Словно спохватившись, отпрянули от бортов. Но руки уже дрожат в предвкушении добычи, глаза блестят в ожидании горячей, живой крови. Лихорадочно разбирались приготовленные доски и сделанные из них «грязеходы», — нечто уродливое с лямками, похожее на снегоступы.