Сергей Демченко - Люди из ниоткуда. Книга 1. Возлюбить себя

— Дротиковые давай сюда, Шур! Штук восемь. На станину. И картечные заряды давай, — пару, на вторую. Можешь пару «горчичников» тоже захватить. Всё.

Через три минуты я бадяжу жаркую смесь. Если смешать отработанное масло, скипидар, соляру, прилить слегка бензином, перемешать палочкой…

А после просто скромно набрать эту нехитрую смесь перед факелом даже в обычный садовый распылитель, воткнув в его край лучинку… То можно подносить к факелу, зажигать эту лучинку, направлять, куда понравится и….давить на рукоятку с любой желаемой скоростью….

Чудо-эффект! Поражаемый сектор — от трёх до восьми метров. В зависимости от вашего старания и силы рук. Загорается всё, чего коснётся язык такого пламени. Вплоть до камней. Температура — лучше не бывает. До 1500 градусов по Цельсию.

А когда всё вокруг уже горит, можно просто добавлять смеси в костерок время от времени, и через двадцать минут идти за совочком, — прибрать горку пепла…

Море, нет, — океан огня. Жестоко, безнравственно, согласен. Но чертовски действенно. Алхимики и маги, любители «файерволлов», икают от зависти. Практически напалм. А ранцевым самодельным огнемётом можно короткими струями в морду практически гарантированно остановить противника, прорывающегося по самому верху заграждений. Хотя такого на моей памяти ещё не бывало.

Кто знает, — может, никогда такого и не увижу, даст Бог?

…Разлёт выстреливаемых из стволов мортиры чётко отмеренных и уложенных в заряд отрезков электродов просто шикарный. Накрывает такой пучок самопальных «дротиков» почище любой крупной дроби, при этом часть обрубков в полёте изящно и коварно вращается. Сечёт, рвёт и пронзает всё, с чем столкнётся. Либо пришивает к земле или стенам.

Моя разработка. Ничем не хуже шрапнели, хотя и такого добра у меня хватает. А в чём-то и пострашнее. Самодельная пятиствольная и многоцелевая «установка залпового огня», которую я и называю мортирой, позволяет крайне эффективно расстреливать противника как в упор, так и на дальних подступах. У меня таких целых две. «Урожай» снова обещает стать богатым.

А тех, кто прорвётся, ждёт, на самый крайний случай, угощение из смеси соляной кислоты и хлорной извести. Главное, чтобы «ветер с моря дул, ветер с моря дул», да не в нашу сторону. Хотя противогазы и будут под рукой, не хочется нагадить на своей территории опадающими осадками частиц хлорного газа. Потому в этот раз, видимо, обойдёмся «лёгким» вооружением, — смесью содово-горчичных фугасов. Это адская для слизистой и дыхания вещь, но после конечного оседания не представляет той опасности, что хлор. Каустик смывается дождём, и все дела. Попенится малость, пошипит, подымит. Попугает, короче. И всё.

Что-то отвлекает мой взгляд.

Это подгоревший слегка остов дома-сруба, что бесстыже щерится выбитыми напрочь окнами. Нужно раскатать его по бревну и сложить в штабель. Ни к чему привлекать внимание издалека коньком причудливой крыши. Будет когда-либо возможность — соберу обратно. Лиственница практически не гниёт. А нет — пущу, на хрен, на дрова, коли так прижмёт, при дефиците топлива.

Слава ангелам — хранителям, дефицита пока нет. И уголь в наличии имеется. Двор по весне нужно расчистить, опять же. Листва, щепа от пиленых деревьев. Всё руки не доходят. Огород вот, — по весне тоже попробуем посад…

— Ака, там кто-то есть. — В голосе Сабира, пристраивавшего поудобнее смоляной факел на парапете, обычная деловитая информативность.

Мысли сворачиваются потревоженной змеёй и, шипя, убираются поглубже.

— Там целый мир, Сабирушка, — грустно замечаю я. — И живой пока, и уже подыхающий. Кто ж именно из его части?

— Мне кажется, человеческая сущность.

Беру бинокль. Местность подо мной весьма неровная, но без излишних деревьев. В бело-сером полупрозрачном снежном мареве разгорающегося дня примерно в паре километров от нас бегом движутся несколько фигур. Что-то прямо спешат. В одинаковом камуфляже. «Один, два, пять, восемь…одиннадцать…четырнадцать. Нет, двенадцать, — этих шустрых я уже считал!», — пересчитываю старательно, стараясь не упустить никого.

Число могил, которых придётся рыть, нужно знать и заказывать экскаваторщику крайне точно.

Венки профсоюз выдаёт только строго по числу представленных председателю справок…

— Шур, Упырь!

Не оставляя бинокля, распоряжаюсь:

— Десяток ПМП прикопайте-ка на левом склоне и за камнями. Там лежал вроде как ствол поваленный. За ним тоже пару заложите. Кто-нибудь из них там обязательно заляжет, дурень. Да натопчите побольше, чтоб не заметили. На прикопах припорошите свежим снегом и поставьте вроде следы. Пусть чапают, — типа, по хоженому, идиоты. Юрий, прикроешь их! Кто-нибудь, возьмите немного щепы, опилок, поленце и мелких веток, раскидайте. Поставьте там старые козлы для дров. Пусть думают, что там дрова пилить выходили. Снег слегка прикроет — никто не скажет, что свежаком наследили. Быстрее.

И для всех уже заявляю:

— Десантники. Видимо, из тех, что потрошили «Радийку». Окрысимся же, господа! Научим этих «профи» «неправильной» войне.

Народ подхватывает козлики, Шуров пасынок мигом наскребает в какую-то тряпку опилочной срани из-под того места, где они стояли. Хватает из поленницы чурбачок с довольно свежим спилом и бежит за отпирающими ворота мужиками. Сын с Сабиром уже выбираются из помещения с горстью пехотных мин-патронов. Замечательная вещь!

Собранная из короткого дюбеля, крышки от пластиковой бутылки, пары тонких дощечек и ружейного пулевого патрона 16-го калибра, является средством варварским и подлым. Наступивший на такую штучку солдатик простреливает себе ногу. Разбитые кости стопы. Грязь, с кусками подошвы попавшая в рану. Зачастую пробитые живот или подмышка.

Вот далеко не весь список «приятностей», предлагаемый на выбор противнику. Тому же, кто бухнется на неё, занимая естественное укрытие при обстреле, тоже везёт немного. Хорошо, если убьёт сразу. Потому как пропиленная и покрытая солями едкого натра и марганца, а то и трупным ядом, такая пуля причиняет невыносимые страдания, и лишь после них — смерть от сепсиса. Таких калек проще пристрелить или бросить, ибо своим состоянием они крайне затруднят ваше передвижение. Да и выжить после того, как даже попадут к врачу, шанс невелик.

Ну, а если вы прёте вперёд, не считаясь с потерями, ваш орущий и визжащий, как недорезанная свинья, товарищ, не добавит вам ни решимости, ни мужества. Всё у меня просто и эффективно. Ухмыляюсь и иду к сараю. Там, среди всякого хлама, который ни к чему несведущему в этом человеку, стоят в творческом беспорядке пара ящиков, наполненных ещё одним моим изобретением, — сваренными «ежом» гвоздями размером от «сотки» до «стопятидесятых».