Джон Бойд - Повесы небес

Я сел на отоманке перед ней и взял ее за руку.

— Дорогая девочка, не пугайся. Раз уж твоя душа осуждена, то утешся, ведь я буду всегда с тобой — я вымолю осуждение и себе.

Она храбро пыталась улыбаться сквозь слезы.

— Я плачу потому, что я так счастлива, — прорыдала она. — На твоих волосатых бедрах очень трудно держаться, но я люблю тебя, пупсик.

Поздним утром я все же зачислил Кару в представители человеческих рас, по крайней мере, в одном отношении. Несмотря на подложенные на бедра подушки, синяков избежать мне не удалось. Зато я установил ее соответствие статье. Но ничто хорошее не достигается без борьбы, а Кара в сравнении с земными женщинами была тем же, чем скрипка Страдивари по сравнению с гитарой.

В паузе, во время прощальных поцелуев, уютно устроившись в моих объятиях, она поразила меня замечанием:

— Джек, режиссеру Реду не нравятся блондинки. Он не дает мне даже малюсенькой роли в рождественской пьесе, а мне так хочется сыграть в ней. Ты думаешь, он обвенчает тебя с блондинкой?

— Обвенчает, — ответил я, — и ты получишь роль в инсценировке.

— Это был бы чудесный свадебный подарок, Джек, — промурлыкала она, прижимаясь ко мне.

Ее замечание встревожило меня своим подразумеваемым смыслом. Хотя я родом из Алабамы, я не верю в разделение людей по цвету кожи. Все мы — дети Бога, и блондинки так же хороши, как и брюнетки. Оказывается, Ред — расист и фанатик.

После долгого общения с О'Харой, я знал не хуже других, как сторговаться с ним. После того, как на следующий день, в своем кабинете, я привел его к присяге, как капеллана, он готовил выпивку, а я гнул свою линию с позиции силы.

— Ред, я не хочу никаких твоих папистских ритуалов, покушающихся на достоинства этого бракосочетания. Алтарь и свечи хороши, не мешало бы еще несколько певцов. Но мне не нужны ни хор, исполняющий «Messiah» Генделя, [87] Гендель, ГеоргФридрих(1685–1759) — немецкийкомпозиториорганист, мастер монументальной оратории, главным образом, на библейские темы; создал свыше 30 ораторий, в т. ч. упомянутую «Мессия» (1740), а также «Саул», "Израиль в Египте", «Самсон», "Иуда Макковей". Кроме того, им написано более 40 опер и др. произведений. ни церковные регалии — для службы вполне достаточно простой пурпурной рясы и символа креста в демонстрационных целях.

Ред откинулся назад и задумчиво воззрился на меня.

— Джек, я люблю тебя больше своего брата-пьяницы, потому что ты уникален среди людей. Ты уникально непреклонен, самодоволен, ограничен и, к тому же, религиозный фанатик.

— Парень, ты не терпишь фанатиков? — спросил я.

— Фанатиков и протестантов, — ответил он.

— А блондинок? — уколол я его.

— Это предвзятость, а не фанатизм.

— Почему же ты исключил блондинок из рождественской инсценировки и отказал Каре в роли?

Он взглянул на меня и по его глазам я увидел, что он готов обсудить этот вопрос.

— Отличительной чертой продукции О'Хары является реализм и внимательное отношение к деталям. Слышал ли ты когда-нибудь о белокурых еврейках?

— А кто на Харлече вообще когда-либо слышал о евреях?

— Я мог бы ввести Кару в хоровую капеллу, — задумчиво сказал он, оставив без внимания мое замечание, — вместе с вифлеемскими девами, но ей придется покраситься.

— Ты не сунешь этого ангела в хор проституток, — постановил я. — А вот как насчет роли Богородицы?

— Господь Бог распределил уже эту роль. Богородицу играет Тамара.

— Девушка с бедрами?

— Точно.

— Здорово, парень! — взорвался я. — Если ты сможешь заставить слушателей этого университета считать такую бабенку девственницей, то Кара смогла бы сыграть младенца Христа.

— Я снял Тамару с камеры… послушай, Джек, есть идея! — он возбужденно устремился ко мне. — Я могу написать для твоей супруги такую естественную роль, что она превзойдет Богородицу.

Встревоженный его явно неподдельным энтузиазмом, я отступил:

— Только одно, Ред — я не хочу, чтобы в ее роли не было даже намека на стриптиз.

— Джек, тебе понравится ее роль; по крайней мере, она не оскорбит твоей набожности. Вот что, я не позволю тебе взглянуть на нее до Рождества. Это будет моим подарком тебе. Конечно, это потребует от нее усердия, большого усердия.

— Я принимаю твое великодушие, парень. Ну, так что тебе понадобится?

А хотел он немало: ризу, митру, четырех престольных служителей, одним из которых намечался Нессер, хор из двенадцати голосов и распятие за алтарем, который должен осветиться, когда я провозглашу громко и отчетливо:

"Я согласен!".

Кара была в экстазе. По моему требованию виртуозные ремесленники Харлеча изготовили золотое свадебное кольцо с десятикаратовым бриллиантом. Фрик в голубой форме и эполетах комиссара полиции, стал моим шафером. Кара в белой минитунике с фатой была фантастична и, когда ее подружки расчувствовались, я первый раз на Харлече увидел слезы на глазах публики.

Когда за алтарем осветилось распятие, харлечиане зааплодировали. Затем мы преклонили колени перед алтарем и были провозглашены мужем и женой; нас благословил епископ О'Хара, окропивший нас святой водой, символизирующей баптизм моей жены в методистской вере. Ритуал стал еще одним триумфом О'Хары и, надо отдать должное, превратился в прекрасную и волнующую церемонию, которая к тому же, была передана по телевидению. Мы — Кара и я, поднялись и прошествовали, сопровождаемые музыкой, по боковому проходу под вознесенными вверх дубинками полицейских Фрика.

Кара и я не планировали медового месяца, так как все туннели были одинаковы, а поверхность планеты была покрыта глубоким снегом и, как оказалось, хорошо, что не планировали. Снаружи, в коридоре, ожидали два посланца в черных туниках. Они принесли розовые полоски от декана для меня и Реда.

Я принял полоску и принялся читать ее, в то время как второй посланец проталкивался сквозь поток зрителей к Реду.

"По предложению членов правления университета учителю Джеку и учителю Реду надлежит явиться ко мне на следующий седьмой день в 10.00 дня и объяснить причины необходимости преподавания в Университете-36 земной религии-1 и земной религии-2.

Декан Бубо."

Кара встревожилась.

— Тебя и Реда не отчислят, но розовая полоска от декана всегда не к добру. Он хочет вас наказать.

После венчания планировался прием в кабинете Реда, где Тамара накрыла в нашу честь стол, на котором были разложены пирожные и подарки. Мы заторопились на прием, где приглашенным гостям полагалось разговаривать на английском языке, несущем признаки Ошкош-Оксфордского произношения, с каким говорили все гости, за исключением Фрика, который нахватался блатных нью-йоркских выражений, насмотревшись старых кинофильмов о гангстерах.