Борис Липатов - Блеф

— Чем же хорошее? Воды, говорят, много!

— Дурак! Вот и прекрасно! Купайся — не хочу! Опять же рыбалка! Сиди себе и забрасывай удочку…

— А на неё — голавль!..

— Ну-у, голавль! Оборвёт ещё! Леща хорошо ловить. Берёт тихо-тихо. А ты его — раз!

— Не люблю леща. У нас, в Самарской губернии, — сазан, о! Одно удовольствие!.. Только на заре клевать обожает!

— Для такой рыбы и встать не лень! А ты как, водить любишь или сразу?

— Смотря, какой червяк… Вот на навозного червя долго канителиться не приходится.

— Лучше на выползка…

— Годар!!! Ты слышишь меня!!!

— Слышу!!

— Не выпускай колеса!!! Я сейчас раскупорю ящик с сухарями!!!

— Обвяжи меня плащом! Я продрог!

— Сейчас!!!

Перекрикивая вой шторма, Пулю и Годар ведут подобные разговоры на баркасе, который сделался игрушкой, как принято говорить, взбесившегося океана.

— Куда хоть нас несёт?! Компас вертится, как этуаль из Фоли-Бержер!

— К чорту на рога! И даже не обмотанные ватой!

— Что тебе больше нравится: каторга или эта пляска!!!

— Водка, которую мы выдули!!! Нет ли ещё?!

— Я искал… Это был единственный бидон.

— Я бы дал десять франков, если бы они у меня были, за то, чтоб узнать, в каком пункте океана мы потонем!

— Ручаюсь, что тебе не понравится солёная вода!

— Сейчас что: день или ночь?!

— Дьявол его знает!!! Всё перемешалось!

— По-моему — сегодня вторник!

— Если ты переберёшь все дни недели, наверняка угадаешь!!! Я готов ручаться, что пока ещё сентябрь.

— Пожалуй, между пятнадцатым и двадцать пятым числом!!!

— Что-нибудь вроде!!!

— А ведь эта посудина крепкая штука!

— Что ж мы будем делать, когда стихнет?! У нас ни капли газолину!

— Отвинчивай понемногу мотор и выбрасывай части за борт!!! Всё-таки лишняя тяжесть!!!

— Нет уж, спасибо! Так болтает, что можно голову проломить!!!

— Что это за грохот впереди?!

— Просто шторм сильнее!!!

— Нет, Пулю, это какая-то земля!!!

— Вот и хорошо! Остановка значит!

— Чорта остановка! На дно камушком!!!

— Годар!!!

— Пулю!!!

— Мы налетели на камни!!!

— Прыгай за борт!!!

— Я давно в воде!!!

— Сюда! Сюда, Пулю!..

— Года-ар!..

— Плыви сюда-а-а!..

— Держи-и!..

— Года-а-а-р!..

— Я-а-а!.. Сюда-а-а!!!

Под вечер восемнадцатого сентября в кабинет Ковбоева проник толстый низенький человечек.

Иван Филиппович только что закончил текущий отчёт о марсианах и, полагая, что, как водится, вошёл посыльный, чтоб передать материал секретарю, не глядя протянул рукопись.

Обнаружив через несколько мгновений, что рукопись продолжает пребывать в его руке, Ковбоев поднял глаза, похожие на два недозрелых апельсина, и вытаращил их при виде неизвестного, склонившегося в почтительном поклоне.

— Пузявич! — сказал вошедший.

— Что-о?! — по-английски по привычке вопросил Ковбоев.

— Пузявич. Это моя фамилия. Я русский поляк.

— А-а-а! Так вы русский, — машинально на родном языке протянул Ковбоев.

— Как?! Вы разве тоже русский?! — изумлённо всплеснул руками Пузявич.

— Да. Имею эту глупость, — нахмурился, досадуя на себя, Ковбоев и продолжал: — Вам что, работы? Вы — эмигрант?

— Да, я эмигрант… Собственно…

— К сожалению-с, ничем…

— Нет, мне не надо работы…

— Вы от благотворительного комитета? От Лиги православия? От Совета русской армии? Откуда вы, чорт возьми!?

Пузявич напыжился.

— Я — эмиссар её величества, императрицы всероссийской.

— Не припомню, кто сейчас у нас императрица!.. Всероссийская, вы говорите?

— Да, всероссийская, — нетвёрдо вымолвил Пузявич.

Ковбоев переставил с места на место пресс-папье и потрогал карандаши.

— Ну, как у вас, там… в Петербурге, скажем?..

Пузявич остолбенел.

— В Петербурге?! Да ведь там — красные.

— Ах, виноват, — Ковбоев посмотрел в окно. — Хорошо, поди, сейчас в Ливадии, — мечтательно уронил он.

— В Ливадии же большевики!!! Что вы!!

— Ну?.. — разговор становился трудным. — Всероссийская, вы говорите?

— Ну, да же! Императрица и всё такое!

— Замечательно… Курите? Нет, я свои… Ммм!

— Так я, собственно…

— Зачем? — строго спросил Ковбоев.

— Вы, слышно, летите на Марс…

— Ну, лечу…

— Так вот… императрица… испросила у сената Соединённых Штатов… право посылки на Марс двух эмиссаров.

— Для какой цели? — изумился Ковбоев.

— Гм! Для… э-э… приискания некоторого участка… — Пузявич запнулся, хотел сказать — земли, но продолжал: — участка марсианской почвы и там при помощи туземцев положить начало новой Российской империи.

— Вы это серьёзно?

— Да, да! Второй эмиссар — господин Кошкодавов. Ходят слухи, — понизил голос Пузявич, — что он представлен к титулу герцога марсийского. Всё, конечно, зависит от исхода нашей миссии… Но, всё же, он — в явном фаворе!

— У вас какие документы?

— Виза государственного департамента Соединённых Штатов!

— Хорошо! Вы совершенно готовы?

— Как же, как же! Даже уже молебны отслужены! Святому Николаю, защитнику плавающих и путешествующих.

— Так… Значит, два филадельфийских профессора никуда не полетят. Придётся отложить до следующего раза. Завтра — в десять утра — отлёт, — наставительно добавляет Ковбоев и протягивает руку, заканчивая аудиенцию, — простите — фамилии?

— Пузявич и Кошкодавов! Казимир Пузявич и Варсонофий Кошкодавов. Ещё раз — он определённо в фаворе.

Пулю очнулся на горячем песке. Ослепительное солнце отправляло свои обязанности на голубеющем своде небес. В пяти саженях от ног Пулю на отлогий берег лениво набегали волны.

— Здорово!.. совсем Робинзон!

Пулю поднялся и первым делом начал осматривать берег: лёгкая тревога набежала на его сердце. Где же Годар? Где этот славный молодой ворчун?

Пулю вспоминает…

Да, он слышал, как тот кричал: «Сюда, Пулю!!! Плыви сюда, Пулю!

И вот Пулю рванулся по волнам на крик Годара… Потом… а чорт знает, что было потом!

Пулю, спотыкаясь, бредёт по песку, закрывая глаза ладонью от слепящего солнца…

Там, впереди, что-то темнеется! Что это?

Пулю бежит, падает и снова бежит…

— Годар!! Годар!! Очнись!! — трясёт он безжизненное тело товарища.

В конце концов Годар тоже приходит в себя.

— Пулю?!

— Годар!.. Ну и напугал же ты меня!! Я думал, что мне придётся тебя засыпать песочком.

— Ах, Пулю! Ведь мы живы и глядим на солнце!.. Смотри-ка, ведь это самое настоящее солнце!..

— Самое. Ну, давай, вставай… Надо поискать воды… Ведь мы, может быть, на каком-нибудь необи…

Пулю подавился словом и уставил глаза на горизонт и молча протянул руку. Годар привстал и воскликнул: