Джон Бересфорд - Только женщины

Милли так поглощена была своей обидой, что прошла шагов триста, не соображая, куда и зачем она идет. Когда, наконец, ей стало ясно, что поиски табаку будут тщетны, так как магазины все закрыты, она остановилась в первом попавшемся подъезде. И уж хотела повернуть обратно, но не посмела. Уж слишком грозен сегодня был отец: никогда она не видела его таким. - «Кто бы мог подумать, что он способен быть таким скотом!» Милли потерла ушибленную руку. На руке остался синяк от нажатий его сердитых пальцев. Она потерла руку, и хорошенькое личико ее исказила злобная гримаса. И, продолжая свои поиски незапертой табачной лавки, она в то же время придумывала планы мести.

Местами, лавки, - зеленные и мясные - видимо были разграблены: стекла в окнах перебиты и все съедобное растащено. В одну из таких разоренных лавок Милли заглянула, в нелепой надежде найти то, чего она искала. В другую рискнула даже войти и взяла с полки брусок мыла - дома у них не было в запасе мыла. И тотчас же в ней проснулось сознание, что кругом ценные вещи, и желание стянуть еще что-нибудь.

Наконец, она дошла до лавки, где ставни были нетронуты, но дверь висела только на одной петле. Милли робко заглянула внутрь и. убедилась, что судьба была к ней милостива. Это была табачная лавка и весь товар почти не тронут - у грабителей были более неотложные надобности.

Внутри лавки царил непроглядный мрак, но когда глаза девушки привыкли к темноте, она разглядела линии прилавков; затем, рискнула приотворить немного дверь, и тогда на полках обнаружились ящики, коробки и пакеты.

Ей вдруг неудержимо захотелось взять, как можно больше, и она начала хватать с полок, что попадалось под руку, и сваливать все на прилавок. Но у нее не было с собой корзины, куда сложить все это, и она шарила под прилавком, ища какого-нибудь ящика, когда мрак вокруг нее снова вдруг сгустился. Милли осторожно выглянула из-за прилавка и увидала в дверях очертания женской фигуры.

На минуту Милли замерла на месте, не сводя глаз с этой другой женщины. Милли еще не успела одичать, и она вдруг поняла, что совершает преступление. И безумный ужас охватил ее при мысли, что пришедшая поймает ее, Миллисент Гослинг, за кражей табаку. Но женщина, разглядев, каким товаром здесь торгуют, со вздохом отошла. Милли слышала ее спотыкающиеся шаги за окном.

Все еще дрожа от испуга, Милли наскоро приподняла подол, заткнула концы его за пояс, наложила туда, сколько можно было, коробок и пакетов, и снова вышла на улицу.

Она уже почти дошла до угла Вистерия-Гров, когда из дверей одного, дома неожиданно вышла пожилая женщина и тяжелая рука легла на плечо Милли.

- Что у тебя тут? - резко спросила женщина. Перепуганная Милли показала ей свою добычу.

- Сигары? - бормотала женщина. - Кому теперь нужны сигары? - Она открывала коробку за коробкой, в тщетной надежде найти что-нибудь съедобное. - Господи помилуй? Да ты с ума сошла, дрянная ты воровка! - буркнула женщина и сердито оттолкнула от себя девушку.

Один ящик сигар вывалился из подола, но Милли не нагнулась поднять его: она рада была, что ушла благополучно. Теперь она одного только боялась - встретить полисмена. Через три минуты она неистово стучала кулаком в дверь небольшого домика в Вистерия-Гров, и, не слушая, радостных восклицаний впустившего ее отца, тут же в коридоре повалилась на пол и заплакала.

Первая попытка Гослинга осадить баб и показать им свое мужское превосходство увенчалась блестящим успехом.

Через несколько минут после возвращения Милли, миссис Гослинг, робкая и заплаканная, прервала дольче-фар ниенте мужа, наслаждавшегося давно желанной сигарой, злорадным сообщением:

- Газ не горит.

Гослинг поднялся с кресла, чиркнул спичкой и поднес ее к рожку. Спичка продолжала гореть, но газ не вспыхивал, и никакого движения воздуха в трубках не замечалось.

- Ты, верно, не отвернула газометра. Дай-ка я погляжу. - Гослинг говорил тоном превосходства мужчины, сильного.своим пониманием всех тонкостей механики, таких загадочных для женского ума.

Миссис Гослинг тихонько фыркнула и посторонилась, чтобы дать дорогу мужу. Она уже осматривала газометр.

- Ну, что же. Не беда. У нас есть лампы, - усмехнулся Гослинг. Он всегда предпочитал вечером читать при лампе.

- Лампы-то есть, да керосину нет, - угрюмо отозвалась миссис Гослинг.

Глава семьи задумался. Он глубоко негодовал. В уме его скользили смутные мысли о том, что кого-то надо «притянуть к ответу за такие беспорядки» - и даже о письме в редакцию - последнее, отчаянное, принудительное средство…

- Но свечи-то у нас есть? - спросил он.

- Одна-две найдутся. Но их ненадолго хватит.

- Ну, что ж, зажжем сегодня свечи и пораньше ляжем спать, - решил Гослинг. Жена его презрительно-смиренно пожала плечами и вышла из комнаты.

Когда она ушла, глава семьи поднялся наверх и выглянул в окно на улицу. Солнце зашло, и таинственный мрак окутал Лондон. На стеклянных шарах высоких электрических фонарей еще горели отблески заката, но привычный, ярко-фиолетовый свет не освещал их изнутри. Огромный город был окутан тьмой и безмолвием. - «Боже мой! - прошептал Гослинг. Как все темно! И как тихо! Изумительная тишина!» И в его собственном доме царила тишина. Внизу три обиженных и не простивших женщины говорили между собой шепотом.

Гослинг, не выпуская изо рта сигары, как зачарованный, вглядывался в этот мрак; он даже рискнул поднять окно. «Это безмолвие смерти», прошептал он. Потом склонил голову на бок и прислушался. Откуда-то издали доносились звуки выстрелов, должно быть, по грабителям.

- Ни света - ни огня! - бормотал Гослинг. И, по естественной ассоциации идей, сейчас же вспомнил о воде. - «Чего доброго, и воды нет?»

Но из ванной доносились сладостные звуки капель, падавших из неплотно прикрученного крана.

- Идет еще, - подумал Гослинг, - но все же, надо быть с водой экономными. Впрочем, воду-то они, наверное, не остановят. Что бы ни случилось, не может же быть, чтоб они остановили воду.

Каждый день раз по пяти Гослинг ходил смотреть, идет ли вода, и каждый день возвращался успокоенный. Но, наконец, настал день, когда и вода забастовала.

- Это временно ее приостановили, - утешал Гослинг. - К вечеру опять пойдет. Надо только поэкономнее расходовать запас.

- Как же быть-то? - возразила жена. - Ведь посуду-то надо вымыть.

- Ничего не надо мыть. Лучше сидеть в грязи, чем без воды. Каждая капля воды в нашей цистерне должна быть сбережена для питья. Иначе мы рискуем умереть от жажды.

Миссис Гослинг с грохотом поставила обратно на плиту кастрюлю, которую она держала в руке. - Как вам будет угодно, мой супруг и повелитель, - саркастически ответила она. И с кривой усмешкой посмотрела на дочек. Дом разделился на два лагеря: все женщины объединились против общего врага.