Сергей воронин - детский сад

- Корова - это большое животное с четырьмя ногами по углам. - с выражением прошептал Макс в ухо.

Егор фыркнул и решил было многозначительно покашлять, но в этот момент Макс оказался вдруг у стола и что-то сделал, тут же опять очутившись рядом и вскинув вверх руки. Егор быстро последовал его примеру, оглянувшись на парней с автоматами у двери - те, ничего не успев понять, только лишь крепко держались за оружие. Толстяк одной рукой вытирал брызнувшие из глаз слезы, кончик носа у него быстро краснел, рот хватал воздух, а другая рука тыкала в них пальцем.

Сзади послышался шорох - один из автоматчиков замахивался на Макса прикладом. Через секунду он, перелетев через лавку, сдвинул головой толстяку стол. Второй, продолжая стоять, испуганно таращился дулом. Они, продолжая сидеть, повернулись к толстяку.

- Старик, извини! - быстро сказал Максим. - Ну ты так сидел прикольно, ну извини, не сдержался! Ну давай ты мне тоже так сделаешь? Ну что ты так…

Толстяк торопливо шарил под столом, вжавшись в спинку стула. Входная дверь с грохотом распахнулась, чуть не прибив не знавшего что делать парня с автоматом, и в комнату один за другим стали влетать еще люди в черном, сразу, не останавливаясь, как заведенные кидавшиеся в атаку.

Егор, по максимовой науке, не пытаясь переламывать, увернулся, пропустив одного и подправив его в стол, поймав на плечи другого, перекинул. Умный третий пнул лавку - Егору пришлось перепрыгивать, и сразу двое сшибли плечами туда же, на стол. Перекувырнувшись на пол, успел заметить бледную толстую физиономию с красным носом, а потом началась лихорадочная суета с хриплым хаканьем и с постоянно сбивающими дыхание ботинками. Егор пытался встать, раз даже удалось одного свалить, дернув за ногу, но потом дышать стало совсем уже нечем.

Повязали, потащили. На Максе копошилась черная куча.

Выволокли в коридор. Подождали. Поволокли дальше, следом тащили Максима, башка у него беспомощно моталась и Егор похолодел испуганно. Но вот голова поднялась и в просвете темных прядей блеснули озорные глаза.

- Ну ты как? - голос Макса в темноте.

- Ребра болят… И на руку наступили. Ну на фиг эти интриги твои.

- А это что, я что ли предлагал? Вот идиот. А ты слушаешь. Может быть тебя немного утешит, что у меня тоже болит?

- Ну, разве что совсем немного.

- Способность сострадать - главное отличие человека от человека.

- Видал, лампочки в коридоре горят. Электричество есть!

- Так ведь Кремль, брат. Елочка должна сиять.

- Хм. - Егор поежился, пристраивая поудобнее стянутые за спиной руки. - Тебя прет. - признал. - Может твой рот сможет и со скотчем справиться?

Максим покряхтел.

- Безвыходных ситуаций не бывает. Бывают ситуации, в которые нет входа… Подождем, а?

- А слышал про «Красные валенки»?

- Опять? - вздохнул Макс.

- Да не… Та по-другому называлась.

- Опять страшная?

- Ну конечно. Страшная.

Вздохнул.

- Ладно. Валяй.

Егор откашлялся.

- Ну, короче. История… Это было в другой галактике…

- Не страшно. - перебил Максим. - Разум свой должен освободить ты от темной стороны силы.

- Да?… Это было давным-давно…

- Лучше, но не очень.

- Сейчас порву скотч и тебе станет страшно.

- Так так, уже лучше.

Егор еще раз откашлялся.

- Однажды в подвале ребята нашли сантехника дядю Колю…

Дверь зловеще заскрежетала и в светлом прямоугольнике проявился черный образ. Потом зажегся свет. Настоящий, электрический.

Егор, щурясь, смотрел на чудо. Пришедший, пока еще смутно различимый, прошелся по комнате. Туда-сюда.

- Начальник, а чего раньше свет не давали? Экономите что-ли?

Тот, вместо ответа, выудил из кармана большой клетчатый платок и высморкался. Высокий, в очках, с длинными до плеч волосами, скуластый. Мифический Джон Леннон. Добродушно улыбнулся.

Они не спешили вставать, как сидели возле стены, так и остались сидеть.

- Вы на Тверской джип ломанули?… Да ясно, что вы. Вы?

- Мы.

- Понятненько. Так, для протокола. Позовите там… Ага…

- Привет, Игорек. - подмигнул Макс вошедшему эксязыку.

Тот закивал часто, переводя взгляд с них на Леннона.

- Угу… - протянул тот. - Все… Игорек… Свободен. А где другие двое?

- Домой поехали. - ответил Егор, с интересом его разглядывая.

- А чего ж это они поехали, а вы остались?

- Они люди ответственные, а мы нет, решили вот у вас пожить. В столице.

Егор, незаметно для себя, вошел в несколько игривый тон Леннона.

- Да… А чего ж просто не приехали? Зачем вам все это нужно было? С джипом?

- Недоверчивые. Характер такой (вспомнил он стасово изречение). А вот поговорили с человеком и решили довериться. Отдаться на милость.

- Ну что же… Нам такие… способные нужны… Даже очень. Так что милость, считайте, вам уже оказана, оставайтесь. Только чур больше не фокусничать, договорились? Пожалуйста.

- А как тебя зовут?

- Вадим.

Что-то знакомое. Где-то совсем недавно было.

- Вадим. А почему Вадим вы все в черном ходите?

Вадим-Леннон посмотрел, подумал.

- Да хрен его знает. - пробормотал себе под нос. - Развяжите! - крикнул негромко в раскрытую дверь.

Их разделили.

В желтом здании располагалось что-то вроде гостиницы. На третьем этаже возле входа в длинный коридор стоял стол, за ним сидел парень с кобурой на боку.

Комната, в которую поместили Егора, оказалась не очень уютной: старинные плюшевые стулья, крытый зеленым сукном письменный стол, кожаный диван, плотные темные гардины и обшитые деревом стены. Это предназначалось для другого человека. Предположительно, носящего седые усы и курящего кривую трубку. Не Егора.

Зато была ванна с горячей водой и электричество. Егор позабавлялся с выключателем неизменной зеленой настольной лампы и отправился занырнуть.

В детстве была такая игра. Вернее, не совсем игра. Ложишься в неполную ванну, вода открыта, погружаешься по самые уши, опираясь затылком, и постепенно в ванну вкатывается поезд. Колеса стучат, увозят. Егор конечно на верхней полке. Везут-везут туда, где хорошо. И ехать хорошо. А будет еще лучше.

Не помнилось, когда это придумал, но давно.

Очень хотелось куда-то поехать, вот и ездил. Одно яркое воспоминание сохранилось из детства. Драгоценное. Егор маленьким совсем лежит вот так, а в ванную входит отец. И так почему-то становится уютно, так хорошо. Как будто… Об этом невозможно было подумать или, тем более, сказать. Это можно было только ощутить. Потом уже, позже, каждый раз, принимая ванну, делал так, слушал этот загадочный и родной поезд, и пытался вспомнить что тогда почувствовал. Иногда удавалось. Какой-то отголосок, мимолетный. Но это было настолько настоящее чувство, что все остальные… Да что сравнивать. Глупо. Как будто купаешься в счастье и безмятежности. И только это и есть на свете.