Анатолий Радов - Студия Боливар

— Нам, главное, ни на кого не нарваться — коротко ответил он.

Но, слава богу, через метров сто заросли местной липучки закончились, и мы выбрались на нормальную, едва заметную тропинку.

— Я когда-то ходил здесь частенько — полушёпотом проговорил Алекс — Здесь одно место было, где водилось много крыс. Потом они почему-то все отсюда пропали, и мне пришлось отыскивать другие места для охоты, но тропка ещё осталась.

— Мы сможем по этой тропке дойти до деревни? — спросил я.

— Выйдем к ней с той стороны. Эта тропка огибает шалаши по большой дуге. В-общем, окажемся прямо у луга за деревней. Алина, насколько я знаю, собирает приправу именно там, правильно?

— Ну, да.

— Так что, есть возможность всё проделать незаметно.

— Примерно там же Инри с Миком собирают зёрна, только немного подальше — сказал я и тут же пожалел. Мало ли, может такая информация лишний раз испугает Алекса.

— Зёрна они собирают не каждый день — неожиданно сказал Алекс — Надеюсь сегодня, как раз они не будут этим заниматься.

— А если они там будут — сказал я — То и хрен на них. Я без Алины не уйду.

— Если что, мы просто переждём в лесу время тьмы...

— В темноте, можно пробраться к шалашу Алины — перебил я.

— Нет, лучше просто переждём. А утром Алина снова выйдет на луг.

Я понимал, что Алекс не хочет и не станет рисковать. А я боялся ждать. Режиссёр может ведь и отреагировать на смерть Боливара, и попытаться уничтожить меня. Как? Я не знал. Но думаю, у него были какие-нибудь способы. Потому я спешил. Спешил увидеть Алину, забрать её из этого ада, выбраться в настоящий мир, и забыть обо всём. Забыть навсегда, как неприятное воспоминание, как страшный сон. Но самые страшные сны, они ведь никогда не забываются, говорил мне мозг. Хотя бы выбраться отсюда с нею, отвечал я.

Вдруг недалеко впереди раздался хруст, и Алекс резко остановился и присел.

— Ерунда — шёпотом сказал я, приблизившись к нему — Скорее всего, крыса.

— Крысы не наступают на ветки - сказал Алекс.

— Тогда нужно узнать, кто это — прошептал я и двинулся вперёд, и Алекс нехотя поплёлся вслед за мною.

Я шёл и всматривался между деревьев, размышляя о том, отчего ещё могла хрустнуть ветка, и неожиданно оказался на маленькой поляне, посреди которой горел небольшой костёр, а рядом согнувшись в три погибели, примостилась худая фигура.

И когда Инри обернулся, я рванул вперёд, как заправский хищник, успев вырубить его ударом ноги за полсекунду до того, как из его рта собирался вылететь крик. Очки слетели с маленького носа и упали куда-то в траву.

— Чёрт! — услышал я позади себя сдавленный голос Алекса.

— Я так и знал, что он её жарит — сказал я, глядя на куски крысиного мяса, нанизанного на палочки — Во тварь. Других заставляет сырым жрать, а сам кайфует.

— И что теперь делать? — спросил Алекс.

Я склонился над Инри и повертел его голову. Инри был в отключке.

— Тебе придётся остаться здесь — сказал я — А я пойду за Алиной. Главное, не дай ему закричать. Может, где-нибудь поблизости шастает Михаил или Мик. Короче, если что, припугни его ножом, а я пошёл за Алиной.

Я посмотрел на перекошенное от напряжения лицо Алекса.

— Справишься? — спросил я.

Алекс медленно кивнул.

— Ты смотри не заблудись — сказал он.

— Постараюсь.

Я быстро зашагал вперёд, внимательно глядя под ноги. Инри успел наследить, шастая сюда почти каждое время света, и в зарослях травы легко угадывалась тропинка.

Чёрт возьми, думал я, и надо же было нарваться на этого придурка. Теперь в наличии имеется ещё одна проблема, что дальше делать с этим гуру?

Среди деревьев мелькнули силуэты шалашей и я остановился.

— Нужно идти вдоль кромки — сказал я шёпотом, и стал пробираться сквозь густые кусты, постоянно оглядываясь. Здесь могли быть деревенские «хлопцы», которых просто так, одним ударом не вырубишь, и несмотря на мой решительный настрой, устраивать бойну до победного конца, мне не хотелось. В конце концов, может именно этого и добивается режиссёр, чтобы мы перебили друг друга сами. Чего он вообще хочет? Зачем эти дурацкие игры и этот искуственный мир?

Я заметил на лугу Алину. Она сидела на корточках и что-то рассматривала. Кроме неё на лугу никого не было и я быстро подойдя к самой кромке, не стал останавливаться и сделал ещё несколько шагов.

— Алина — сказал я громко, и она испуганно вскочила. Наши взгляды встретились, и она, напряжённо оглядевшись, замахала мне рукой, прося, чтобы я ушёл с луга. Я сделал несколько шагов назад и прислонился к стволу высокого дерева.

Я уже успел позабыть о своём внешнем виде. О полуштанах-полушортах, измазанных в зелёной траве, об остатках засохшей крови на куртке, потому с удивлением смотрел на испуганное лицо девушки. Внутри меня что-то зашевелилось, какое-то маленькое чувство обиды. Видимо, я ожидал, что Алина зальётся слезами радости, едва увидев меня, но эта мысль рассмешила меня, и я улыбнулся. Чёрт, какой я всё же придурок, сказал я себе. Думаю о всяких эгоистичных мелочах, даже в такую минуту.

— Господи, что случилось? — спросила Алина, подойдя ко мне — Ты где был?

— Это длинная история — сказал я, обняв её — Я бы даже сказал, целая сага.

— Чья это кровь? — дрогнувшим голосом спросила она, разглядывая мою куртку.

— Боливара — ответил я, стараясь не показать своей дурацкой гордости.

— Как это, Боливара?

— Я убил его, Алина. Я прошёл по его территории, и отыскал ответы на вопросы. Мы должны уходить.

— Неужели его можно убить? — спросила Алина, наверное, у самой себя.

— Нам нужно идти.

— Куда?

— Для начало нам нужно уйти отсюда — тихо проговорил я, и взяв её за руку, потянул за собой.

Что вело меня в тот миг вперёд? Что заставляло делать то, что я делал?

Эти вопросы и теперь не дают мне покоя. Каждый раз, когда моё сознание не отвлечено от самого себя каким-нибудь внешним раздражителем, они захватывают меня, терзая и убивая своей навязчивостью и неразрешимостью.

Был ли это план режиссёра, или я сам творил своё будущее?

Я просыпаюсь и эти вопросы снова в моей голове. Я засыпаю, и они приходят ко мне в виде бездонных кошмаров. Замкнутые в круг, они несутся по орбите моей жизни, как спутники вокруг своих планет.

Раз за разом я прослеживаю последовательность действий от моего попадания в деревню и всего, что произошло потом, и с грустью понимаю, что кажущаяся свобода выбора была видимо всего лишь иллюзией. Одной из сотни иллюзий которую я выбрал.

Всю свою жизнь мне казалось, что я делаю то, что хочу, но вряд ли так оно выглядело со стороны. Ведь и я сам, глядя на других, не верил в их возможность что-то изменять. Я видел, как они быстро сдавались, становясь серой массой, живя одинаковыми радостями, одними и теми же заботами и надеждами. Как они легко меняли радость неизвестного на покой предопределённого. Как из их глаз пропадали искры и они продолжали смотреть на мир тусклыми, мёртвыми глазами. Но разве не таким же и они видели меня?