Надежда Шарова - Волшебный локон Ампары

Я: „Что такое экстравагантное случилось у тебя, Мир?“

Он: „Не у меня, Сиб, — у нас. Значит, ты ничего не заметил? Никаких изменений в пространстве?“

Я, оглядевшись вокруг: „Нет, Мир. Пянж на своем месте, Планар — на своем. Не могу понять, о чем ты…“

Он: „Значит, не видел… Нет, Сиб, не текущий момент волнует меня“.

Я: „Ладно, давай уточним“.

Синапсии наших сутов сопоставили марки времени и нашли интервал, взволновавший моего друга. Интервал совпал с тем моментом, когда я возвращался в исходную точку после своего приятного знакомства с изумительно красивой синевой.

Он: „Понятно… А твой покорный слуга в тот момент вылетел в пространство и увидел Пянж величиной с горошину. Планар вообще не был виден — эколат находился на расстоянии не менее двадцати астрономических единиц от Пянжа“.

Я: „Иллюзия?.. Хотя…“

Он: „Вот именно! Мой глаз обмануть еще можно, вполне допускаю. Но ввести в заблуждение ориент-систему сута под контролем фидуциарной синапсии…“

Я: „Да, это маловероятно… Ну, не беда, истину мы все равно узнаем. Ведь когда у тебя там резко изменились пространственные ориентиры, синапсия наверняка ощутила потребность скорректировать ориент-систему твоего сута по ориент-системе лювера и, конечно, послала запрос“.

Он: „Так-то оно так, но… если мое удаление на двадцать астрономических единиц действительно состоялось, запрос синапсии сута дойдет оттуда до лювера примерно через два часа. Поступим проще — проведем быстрый эксперимент. Я покажу тебе атрий, из которого должна будет выйти в удаленную точку пространства моя „Эспуар“, и повторю свой предыдущий переход. А ты посмотришь, что произойдет. И я посмотрю. Интересно…“

Миран, качнув лучом, указал мне на квадратную пропасть большого атрия во втором ряду от края „палубы“:

„Сюда нырну я. Теперь по диагонали гляди в сторону первого ряда. Видишь квадрат соседнего большого атрия? Не спускай с него глаз…“

Не дожидаясь, когда мой сут сядет на „палубу“, Миран исчез. Несколько минут я честно таращил глаза в указанном направлении и размышлял над возможными вариантами результатов эксперимента. Если Пянж вдруг превратится в солнце-горошину и сут Мирана появится передо мной, это, очевидно, будет означать, что моему напарнику удалось найти способ управления пространственным перемещением эколата. И что (во-вторых) золотистый левиафан совершает такие перемещения с изяществом лани и легкостью, недоступной нашим фазеретам. Никакого гипра, никаких тебе шизантер. Ну а если у меня тут ничего особенного не произойдет — значит, этот эколат переместил Мирана в индивидуальном порядке на какой-то другой базовый фрактал — эколат-два. Еще одна такая же громадина в окрестностях Пянжа?!»

«Ты прав, Сиб, — одобрил Миран, вернувшись из атрия, в который нырял. — В окрестностях Пянжа таких гигантских сооружений по меньшей мере два».

Я: «Быстро ты что-то… Или раздумал?»

Он: «Нет, все было по плану. Посмотрел и вернулся. Пянж — горошина, тебя нет. Для порядка позвал на связь твою „Марину“. Молчок. Я и вернулся. Ты готов? Поехали?»

Я: «Нет проблем. Только вот что… Переходы из атрия в атрий ты совершал в направлении от середины эколата к его краю, и тебя занесло… маракас знает куда. Теперь давай наоборот — в переходах будем придерживаться направления от края к середине…»

Он: «Идею понял. Давай-ка мы с тобой повторим здесь путь, который я проделал там. В смысле — при возвращении от эколата-два сюда. Как бы шиворот-навыворот. Это и будет, в общем-то, от края к середине. Интересно, чем ответит нам эколат-один? Готов поспорить — „палубой“ эколата-три».

Я: «Да, любопытно… Хорошо, настраиваю синапсию „Марины“ на точное повторение маневров „Эспуар“. Поехали!»

Кир-Кор с неодобрением отметил проворство, с каким челноки молодых дальнодеев закладывали виражи в просторных переходах между «задами» больших атриев. Крупные, средние и малые (относительно малые) квадратные проемы, стены, потолки, блистая и поворачиваясь, мелькали в глазах с головокружительной быстротой. Возникла обеспокоенность: не слишком ли резво ведет себя молодежь в недрах чужого сооружения?..

Путь с поворотами на переходах был недолгим, и не успело еще беспокойство оформиться в тревогу — челноки с ходу вынеслись в океан ослепительно огненной плазмы!.. Кир-Кор сжал в руках подлокотники: почти физически он ощутил очень резкое торможение сута, резкий поворот трамы и резкий рывок с места обратно в атрий, прочь с яростно пылающей «палубы» — это уже была работа синапсии в режиме выхода из экстремальной ситуации.

Голос Сибура:

«Ошеломленные горячим, как плавильная печь, и незабываемо ярким, как выстрел из арабайнера, приветствием местного солнца, мы вернулись в исходную точку — на „палубу“ эколата-один и обсудили высокотемпературный результат парной разведки. По показаниям синапсии было ясно, что нас занесло в коронарную область Пянжа. Даже верхний защитный слой на сутах испарился. Непонятно, как выдерживает такую температуру „палуба“ эколата-три… Мы решили оставить два первых ряда атриев в покое и опробовать другие ряды. Испарившийся слой нас кое-чему научил…»

Кир-Кор привел в порядок чувства, стараясь не нарушать стабильность пиктургии.

«Детский сад, — подумалось ему. — Питомник наглеющих оптимистов. Новастринский „заочный“ некрополь их, маракас, ничему не научил, вся надежда теперь на испарившийся слой».

Челноки разведчиков стали падать в широко распахнутую пасть большого атрия в третьем ряду. Увидев «голый» зеркально-блещущий сут Мирана (без содранного жаром Пянжа серебристо-белого слоя), Кир-Кор опять ощутил напряжение, пальцы непроизвольно сжались вокруг подлокотников. Но в этот раз роль ведущего Миран уступил Сибуру. Очевидно, как более осмотрительному и осторожному члену разведывательной пары. Сибур был осмотрительнее своего напарника ровно на один ангстрем, осторожнее — на одну молекулу. Зато Миран был старше на четыре года, поэтому его мнение чаще всего перевешивало. Хоть на один миллиграмм, но перевешивало.

Нет, напрягаться не надо. Парни они, конечно, лихие, шмах-тревер, но не до полной же потери природного здравомыслия!..

Быстрый спуск до пересечения вертикального атрия с двумя горизонтальными. Ход вперед через золотой «зал», изрешеченный проемами средних и малых атриев. Плавный подъем к выходу на «палубу» через вертикальный атрий следующего ряда. Очень неторопливый подъем. Выписанная сутами траектория перехода в общем виде напоминала абрис перевернутого кверху «ножками» подковообразного магнита.

При выходе из атрия наружу над широченной горловиной ничего страшного не наблюдалось. Те же звезды, тот же свет Пянжа, косо падающий на золотые стены. И тем не менее разведчики не спешили, явно сдерживая буйную энергию своего исследовательского порыва. «А, попритихли, воробышки!» — подумал Кир-Кор.