Анатолий Радов - Нулевая область

Тень стремительно вылетела из-за кустов, и Макс с ужасом разглядел, что тень тащит за собою Пашку. Пашка извивался, как задетый лопатой дождевой червь и пытался ударить её кулаком, но съехавший с плеча рюкзак ему мешал.

Макс услышал, как Пашка заорал. Он стал выкрикивать маты, истошно, со слезами в голосе, и Макс поспешил подняться, чтобы помочь, чтобы хоть что-то сделать, но в спешке он опёрся на раненую руку, и резко вскрикнув, снова повалился на землю. В руке словно взорвалась лимонка, разбрасывая во все стороны острые осколки боли. Поверх онемения, тонкими, раскалёнными иголками они впивались в плечо, проникали в шею и затылок, протыкая насквозь каждую клеточку мышц. Накатила тошнота и Макс почувствовал, как начинает проваливаться в туман, такой-же грязно-серый, как и туман окружающий этот чёртов непонятный мир.

– Это всё – мелькнула скупая, но до безумия глубокая мысль. Не мелькнула даже, а вздрогнула, словно испугавшись саму себя – Это всё.

Он перевёл взгляд на крака, который убил его, и вдруг увидел, как тот отрывается от земли и с бешеной скоростью летит назад. Его руки начинают цепляться за воздух, но не находят опоры, и он перевернувшись, падает метрах в двадцати.

Перепонки тут же разорвал тонкий, высокий писк, и Макс узнал его. Такой же, он слышал там, на горе, когда смотрел на эту коричневую тварь в упор сквозь лобовое стекло «двойки». Крак выл от страха. Но теперь не для того чтобы напугать вероятного противника, а видимо, чувствуя невыносимую боль. Макс это понимал, но никак не мог понять, что произошло. С чего вдруг эта мерзкая тварь отлетела на двадцать метров назад, словно в неё попало невидимое пушечное ядро. Он смотрел, как крак медленно поднимается, и согнувшись пополам, упираясь руками в землю, пытается удрать. Удрать любой ценой, чтобы спастись.

Чувствуя, как боль растекается вниз по телу, медленно сковывая рёбра, Макс всё же медленно задрал голову и увидел бегущего к нему деда. Выглядело это всё смешно, вверх ногами, но Максу было не до смеха. Он проваливался в туман всё глубже и глубже, переставая миллиметр за миллиметром ощущать своё тело. Словно там, где проходила боль, его уже не оставалось. Мысли становились рассеяннее, холодели и замирали, словно парализованные. Макс до сих пор видел их, как пальцы, и он видел, как эти пальцы разжимаются, как выпадают из них уже безжизненные тесёмки чёрной бахромы.

– Максимка, живой? Максимка – услышал он где-то вдалеке запыхавшийся голос Егорыча и провалился в самую глубину тумана.

Макс с удивлением огляделся. Он стоял посреди поля, незамысловато упирающегося в горизонт по всей окружности. Чёрное, без единой травинки, однородное, и от этого лишённое жизни. Сверху, словно в мутных разводах купол, нависало пасмурное небо, и Макс вдруг почувствовал тяжёлую тоску во всём теле. Эта тоска стянула его сердце, как удав пойманную жертву, не давая свободно биться, затем стала стягивать лёгкие, и на каждый следующий вдох приходилось затрачивать больше усилий.

– Где я? – спросил себя Макс, оглядевшись ещё раз, в надежде увидеть хоть что-то, что могло объяснить, или хотя бы намекнуть. Но вокруг было то же пустое пространство, бесконечное и бессмысленное.

Макс, тяжело дыша, несколько долгих секунд размышлял что ему делать, но так и не нашёл ни одного вразумительного ответа. Тогда, сообразив, что ответов может не найтись никогда, если глупо стоять на месте, он просто поплёлся вперёд, глядя под ноги. От однотипной чёрной картинки перед глазами тоска сдавила ещё сильнее, и в голове появилась мысль, что всё это не зря, что должно произойти что-то важное для него. И это что-то будет намного важнее всего уже происходившего с ним.

Он шёл, тяжело вдыхая воздух, чувствуя, как наваливается тяжесть, как всё жёстче бьётся сердце. Устав видеть чёрное, безрадостное полотно земли, он поднял голову, и к своему удивлению разглядел невдалеке перед собой забор. Низкий, высотою не больше чем по грудь, этот забор протянулся слева направо, от одного горизонта до другого.

Прямо по середине этого длинного забора, Макс увидел приоткрытую калитку. Калитка была сколоченна из свежих, красивых досок, и приоткрыта едва ли на четверть, но почему-то от одного взгляда на неё сердце словно провалилось в глубокий колодец. Макс судорожно вздохнул и остановился. Что-то было в этой калитке пугающее и безысходное.

Чуть поодаль, по ту сторону забора, Макс заметил идущего к нему человека. Человек шёл неспеша, и было в этой неспешности что-то такое, что заставило Макса внутренне напрячься.

– Кто это? – спросил он себя, прищуриваясь – Знакомая какая-то походка. Очень знакомая.

И Максу вдруг едва ли не до слёз захотелось поскорее узнать – кто это, и он снова зашагал вперёд, но теперь быстрее, несмотря на то, что уже почти не мог дышать, затрачивая на каждый вдох неимоверное количество сил. Через десяток шагов он, наконец-то, узнал идущего навстречу, ощутив, как внутри зашевелился клубок противоречивых чувств.

Это был его отец. Уверенный и тяжёлый шаг, широкие, мощные плечи. Лицо у отца было суровым, тёмные глаза смотрели исподлобья с нескрываемой злостью. И ещё со внимательностью, не моргая, не отпуская ни на секунду, словно боясь потерять интересующий их объект.

Макс улыбнулся, хотя внутри него быстро, как на дрожжах, стала вздыматься тревога.

– Почему он так смотрит? – нервно, начиная чувствовать давно забытый, детский страх, спросил он себя – Почему у него такие глаза?

Уже почти подойдя к калитке вплотную, он протянул вперёд левую руку, чтобы приоткрыть её чуть больше, и сделав шаг, оказаться за забором, но тут его внимание привлекло злое рычание раздавшееся за спиной. Он удивлённо обернулся, и по-инерции выставил вперёд правую руку.

На него неслась собака. Огромный, оскалившийся кавказец бежевой окраски. Близость овчарки и её злой оскал на мгновение привёли его в ступор, и он дёрнулся назад, только когда овчарка вцепилась в тыльную часть кисти.

– Чего тебе?! – глупо выкрикнул он, пытаясь вырвать руку из пасти, чувствуя, как сдавливается челюсть, как больно и глубоко впиваются клыки, и искренне не мог понять, почему собака не разжимает пасть и не отпрыгивает.

Он уже попадал в такую ситуацию. Огромный кавказец кинулся на него, когда он, возвращаясь домой с рынка, завернул за угол высокого бетонного забора пожарки. Так получилось, что в момент неожиданного столкновения, между ним и псом оставались только жалкие три метра, и как только они повстречались взглядом, пёс тут же набросился не раздумывая. Видимо, он решил, что отступить не успеет, и инстинкт повёл его в бой. Макс тогда так же глупо выставил вперёд руку, чтобы как-то отбиться, и уже через три секунды рука была прокушена в двух местах.