Джозеф Д'Лейси - Мясо

Он невольно сравнивал противников. Бледная копия мужчины, отказавшегося от мяса и недоедающего вот уже много месяцев, с его безумными и богохульными идеями, вся сила которого заключалась в горящем взгляде. Сейчас он сгруппировался, как будто съежился. И противостоял этот тщедушный человечек настоящему гиганту, хозяину, на которого Бруно работал и для кого убивал еще с юных лет, с тех пор как его подростком привели к нему с улицы. Магнус выглядел крупнее самого большого быка в стаде, его дорогой костюм трещал по швам на плечах. Магнус был человеком ярким; в нем всего было чересчур — ярости, жажды, страсти, он подпитывал себя кровью своих врагов, и так было всегда, с тех пор как он утвердился в роли Мясного Барона Эбирна.

Он почему-то напоминал Бруно великана-людоеда. У него были рыжеватые волосы, редеющие, но еще довольно длинные. В густой бороде терялись губы, а бакенбарды разрослись так широко, что почти полностью закрывали скулы. Его плечи были как два акра мышц, а руки напоминали лопаты. У Коллинза, должно быть, от голода помутился рассудок. Только полный идиот мог бросить вызов Магнусу.

— Это означает: выйди вон, Бруно.

Бруно не хотелось уходить. И не то чтобы он опасался за хозяина — ему просто было интересно посмотреть этот неравный бой с предсказуемым исходом. Он хотел увидеть Коллинза избитым и униженным, прежде чем его отдадут в руки Рубщика, чтобы тот его разделал. Он предвкушал самую зрелищную и кровавую бойню.

Бруно, пятясь, вышел из кабинета, но перед глазами все еще стояли двое противников. Один — грубый и безжалостный человек-медведь, правитель города. А другой — тщедушный аскет, без пяти минут покойник.

Какая досада, что он был вынужден пропустить зрелище.

Магнус знал, что момент упускать нельзя, раз уж он пролил первую кровь. Пора было прибегнуть к силе.

Он прыгнул вперед, намереваясь достать Коллинза вытянутой рукой. Но тот даже не сдвинулся с места. Магнус успел мысленно ухмыльнуться, решив схватить противника обеими руками. Коллинз тогда бы не вырвался из его медвежьих объятий. Но в самый последний миг Коллинз чуть отступил в сторону, и Магнус пролетел мимо, рухнув на пол. Тонкий волосяной ковер не смягчил падения. И Коллинз, этот ничтожный ублюдок, оказался у него за спиной.

Магнус быстро вскочил, словно сержант на учениях, показывающий своим солдатам, как выполняется прыжок. Прежде чем Коллинз смог сделать следующее движение, Магнус уже стоял лицом к нему, ничуть не утратив своего преимущества. Он выбросил вперед правую руку, в которой сжимал дубинку, надеясь попасть Коллинзу в челюсть и свалить его одним ударом. Ему снова показалось, что он вот-вот попадет в цель, и снова каким-то чудесным образом Коллинзу удалось уклониться от удара. Магнус, уже не имея возможности задержать удар, неуклюже нырнул вперед, опуская дубинку и снова предоставляя Коллинзу шанс для опасного маневра. Он быстро развернулся и попытался настичь Коллинза ударом сзади. Коллинз нагнул голову, и удар прошел мимо. Создавалось впечатление, что он как будто растворяется перед каждым новым нападением. Магнусу совсем не нравилось спокойное выражение его изможденного лица.

— Я думал, ты хочешь кровавой драки. А сам прячешься как подснежник. В чем дело, Коллинз?

Коллинз, прежде такой страстный и красноречивый, промолчал. Магнус заметил, что его противник фиксирует взглядом каждый нюанс в его движениях. Магнус попытался нанести пару прямых ударов левой рукой, но Коллинз знал, что они не достигнут цели, и потому даже не шелохнулся. Из-за его пассивности воинственный пыл Магнуса постепенно затухал и в конце концов сменился детской обидой. Они не дрались как мужчины. Они играли в салки.

Магнус смерил взглядом своего противника. Единственное, что вызывало у него удовлетворение, так это сознание того, чем все закончится. У Коллинза не было ни малейшего шанса выжить. Но спокойствие жертвы беспокоило Магнуса, и он уже почти принял решение позвать Бруно обратно, чтобы завершить этот спектакль. Пожалуй, безопаснее было связать Коллинза и перевезти в центр города для публичных пыток и казни путем медленного расчленения.

И пусть бы Рубщик сделал свое дело, после чего все вернулось бы в привычное русло, а от Коллинза осталась бы лишь кровавая и шокирующая память. Этого было вполне достаточно, чтобы напомнить жителям Эбирна о том, кто правит городом, и заставить навсегда забыть бредовые идеи о воздержании от мяса, Божественного продукта.

О чем я думаю? Человек уже не помнит, когда в последний раз нормально питался. Как же ему еще двигаться при такой степени истощения? Сейчас я схвачу его, и все будет кончено. Если он не хочет, чтобы его поймали, я натравлю на него Бруно. Так или иначе, он останется моей добычей. Боже, с каким же удовольствием я переломаю ему кости.

Магнус сделал очередной уверенный выпад, и Коллинз снова увернулся. Магнус размахнулся так сильно, что потерял равновесие. Он увидел удивление в глазах Коллинза, который и не мечтал о такой удаче. Магнус почувствовал, как что-то похожее на острый камень вонзилось ему в кадык — это был костлявый локоть Коллинза. К тому времени, как это случилось, было уже слишком поздно наносить ответный удар.

Дубинка выпала из ватных пальцев Магнуса. Левая рука потянулась к шее. Он не мог ни дышать, ни глотать. Было полное ощущение, будто в горле застряла сливовая косточка. Он попытался позвать Бруно, но не смог выдавить из себя ни звука. Мысленно он выкрикивал яростные угрозы, но произнести их вслух не мог. Он задыхался, в то время как Коллинз спокойно за ним наблюдал. Сейчас Магнус был беззащитен, но Коллинз не спешил воспользоваться ситуацией.

Вот оно. Этот ублюдок будет стоять и смотреть, как я умираю.

— Возможно, теперь ты отнесешься ко мне немного серьезнее, — сказал Коллинз.

Магнус видел, что Коллинз и сам не верит в свою удачу. Он попытался опереться на что-то, но вокруг была пустота. Тогда он упал на колени и принялся массировать шею своими толстыми пальцами. Но облегчения не наступало, наоборот, боль лишь усиливалась. Коллинз улыбнулся, и Магнус увидел отразившееся на его лице облегчение.

— И все равно я рад, что мы встретились.

Коллинз исчез из поля зрения, метнувшись к окну, и у Магнуса в глазах почернело и зажглись звезды.

После смены «Динос» был раем для заводских рабочих.

Здесь было шумно, накурено и подавали крепкую зерновую водку, с помощью которой рабочие — будь то скотники, дояры или пастухи — расслаблялись и душой, и телом. Заведение было, конечно, скандальное в силу особенностей клиентуры. Однако высокие заработки рабочих и их особый статус определяли и закрытость заведения, куда обычным горожанам без связей было не пробиться. Многие незамужние дамы Эбирна приходили в «Динос», чтобы подыскать себе достойного мужа. Женщинам было от шестнадцати до сорока, и некоторые из них ждали своего суженого годами. Скотники звали их отработанными дойными коровами. Но женщины не сдавались. Нужно было либо терпеть, либо умирать от безнадежности.