Питер Чиппендейл - Норки!

— Почему бы не сэкономить время и не выяснить это между нами двоими? — спросил он напрямик.

— Ты же знаешь, это не мой стиль, — обезоруживающе улыбнулся лис.

Последовала долгая пауза. Филин чувствовал себя разочарованным, но вместе с тем — впервые за долгое время — в душе его затеплилась слабая надежда.

— Ну давай, Фредди, выкладывай, — сказал он наконец.

— Ладно, Фил… Я принес тебе послание от Меги, вождя норок, — медленно проговорил лис. — Он хочет, чтобы ты пришел к нему для обсуждения плана, который они придумали.

Несколько мгновений Филин тупо смотрел на него, и только потом способность соображать снова вернулась к нему. Ну конечно же!.. Каждый раз, когда между враждующими сторонами возникала потребность в общении, Фредди был тут как тут, предлагая свои услуги и тем и другим.

— Нам придется либо оставить лес людям, либо встретиться с норками, Борис, — объяснял Филин. — Неужели ты не понимаешь, что в сложившейся ситуации мы нуждаемся в них больше, чем они в нас?

Половина вечера прошла в уговорах, прежде чем Борис вообще согласился поговорить с Филином, да и то при условии, что его привычный распорядок не будет нарушен.

«Я убью этого двуличного прохвоста как только увижу!» — такова была его первая реакция, когда Филин открыл ему, что Фредди тесно общался с норками.

— Я не думаю, чтобы они могли предложить нам что-то ценное, — проворчал Борис, разрывая лапами заросшую травой кочку в надежде обнаружить под ней несколько жирных червей или жуков. — Сколько раз я должен повторять тебе, Филли, — от норок нам никакого добра не будет!

— Я это знаю, Борис, — повторил Филин примерно в сорок пятый раз. — Но если не они, то кто же?

— Значит, ты говоришь, канюки согласились пойти с тобой? — продолжал барсук. Голос Бориса звучал невнятно, поскольку пасть его вдруг оказалась набита извивающимися розовыми тельцами.

— Совершенно верно, — уже точно в сорок пятый раз повторил Филин. Откровенно говоря, он сам был в немалой степени удивлен и обрадован готовностью канюков лететь с ним к норкам. Их присутствие придало бы делегации немалый вес, а заодно убедило бы захватчиков в том, что они не имеют никакого отношения к травоядным Попечителям.

— И никто из трепачей не участвует? — громко чавкая, уточнил Борис.

— Нет, Бо, я тебе клянусь. Никто из них даже не знает об этом.

«Был бы жив Лопух!» — подумал про себя Филин. Ему страшно было представить, как Кувшинка выйдет к норкам и примется отчитывать их за плохое поведение! Нет, решил он, если этой встрече вообще суждено состояться, то она должна происходить только между хищниками. И участие Бориса придаст делегации в глазах норок особый вес.

— Ты должен обязательно пойти, Бо! — взмолился он.— Тебе наверняка будет интересно послушать, что предлагают норки, а потом с твоей помощью мы попытаемся извлечь из этого хоть что-нибудь полезное.

— Что бы они ни сказали, я не соглашусь ни с одним их словом! — проворчал Борис. — Заявляю это сразу. И не рассчитывай, не буду я с ними любезничать.

— Не волнуйся, переговоры будем вести мы с Ракой, — поспешно уверил его Филин, потихоньку с облегчением вздыхая. Он потратил на Бориса уйму времени, но дело того стоило. Главарь норок имел в виду встречу один на один, но Филин чувствовал, что барсук и канюки обеспечат ему кое-какие гарантии личной неприкосновенности.

— От тебя требуется только одно — выглядеть свирепым и мрачным, — повторил он. — Ты же знаешь, как норки тебя уважают!

— Попробовали бы они только меня не уважать! — фыркнул барсук, набивая пасть червями, которых он извлек из-под замшелого камня. — Я не был бы барсуком, если бы позволял всякой мелочи вроде них лезть в мои дела!

Раку, как и Бориса, потребовалось уговаривать. Зато она сообщила кое-какие детали, о которых не удосужился упомянуть Фредди.

— Я не понимаю, почему бы норкам не переселиться отсюда, — пожаловался ей Филин. — Я лично так бы и поступил, если бы не испытывал в отношении Старого Леса кое-какие чувства… ты понимаешь, о чем я говорю.

— Ты — одинокая птица, Фил. Я не имею в виду Юлу, конечно, — каркнула Рака. — Принимать решения, когда решаешь только за себя, просто. Другое дело — в группе. Приходится учитывать десятки самых разных обстоятельств и точек зрения. Именно поэтому у нас в Грачевнике всегда шумно. Со стороны это выглядит как птичий базар, но именно так и решается большинство проблем в коллективе. Возможно, ты также упустил из виду еще одно обстоятельство. У норок — как и у большинства из нас — вот-вот появятся дети. Кстати, как твой цыпленочек?

— Спасибо, хорошо. Между прочим, это самочка. Мы назвали ее Блинки, — ответил Филин, невольно вспоминая о том, как появление потомства заставило его глядеть в будущее с большей неуверенностью.

Ракина оценка положения на Плато оказалась гораздо более точной, чем она сама предполагала. Когда человеческая копалка впервые появилась в лесу, норки запаниковали, решив, что это Хранитель хочет расправиться с ними.

— Он приехал за нами! — кричали одни.

— .Горчица выдала нас! — вопили другие.

— Хранитель снова посадит нас в клетки! — причитали третьи.

— С нами покончено! — таково было всеобщее мнение.

Мата первой отреагировала на новую ситуацию. Выскочив из норы, она приказала Макси отрядить нескольких норковоротов, чтобы восстановить порядок, и сама бросилась в толпу, рыча и щелкая зубами. Им удалось согнать напуганных норок на площадку под Буком, и Мега свирепо рявкнул на них, призывая взять себя в лапы. Вскоре вернулись разведчики, которые сообщили, что люди остановились на Большой поляне. Это известие окончательно успокоило толпу.

Мега был давно готов к сегодняшней ситуации. С самого начала одной из главных причин, по которой они остановились в этом лесу, было отсутствие в нем их ненавистных врагов, однако участившиеся в последние несколько дней визиты людей ясно указывали, чего им следует ожидать в ближайшее время. В подобном случае норочья теория рекомендовала переселение на новое место как самое простое и надежное средство решения проблемы, но в настоящее время стая просто не могла тронуться с насиженного места. Реальный мир вторгся в стройные теоретические построения, не оставив от них камня на камне.

Примерно две недели назад в колонии произошли первые роды — первые роды на свободе,— вызвавшие всеобщее ликование. Правда, восторги несколько поутихли, когда выяснилось, что роды были преждевременными и из всего помета выжил только один щенок, слабый и больной, которого назвали Минимус. Однако вскоре после этого ощенились еще четыре самки, причем каждая принесла в помете от трех до шести крепких и