Питер Чиппендейл - Норки!

— Ты прав, — вздохнул Второй. — Ну что, пойдем объявим им новости?

Кувшинка возмущенно фыркнула и вскочила на ноги.

— Вы хотите сказать, что мы должны найти какое-нибудь постороннее существо, привести его в наш лес, а потом притвориться, как будто оно всегда здесь жило? — спросила она озадаченно.

— Вы совершенно правильно ухватили основную мысль, — любезно отозвался М-Первый. — Как я только что объяснил, все вы слишком заурядны, чтобы представлять собой какую-то ценность.

— Но это же будет попросту нечестно! — воскликнула крольчиха.

М-Первый возвел очи горе. Сейчас эта дура с жирной задницей заведет речь про свое хреновое Лесное Уложение, за которым, несомненно, воспоследует пространная ссылка на проклятый Билль о Правах.

Он не ошибся.

— Известно вам это или нет, — развивала свою мысль Кувшинка, — но все мы являемся приверженцами принципа равенства. Это означает, что каждое существо ни в чем не уступает другому. Если мы пригласим в наш лес кого-то, кого мы сами же назовем «лучшим» и «особенным», это будет нарушением нашего основополагающего принципа. Мы настаиваем, чтобы наше обращение к людям было исключительно правдивым.

Правый глаз Первого задергался так, что это, наверное, было видно всем.

— Ах вы хотите правды?! — заорал он. — Тогда почему бы вам, таким честным и правдивым, не сказать людям, что все вы — просто кучка самовлюбленных трепачей, которых хоть завтра можно уничтожить всех до единого, и никто от этого не пострадает? Больше того, никто этого просто-напросто не заметит! Ни для кого, за исключением разве вас самих, нет никакой разницы, существуете вы или нет; клянусь моим хвостом, это тоже чистая правда! Всех вас, вплоть до последнего жучка, не жалко выловить, отравить ядом, уничтожить, потому что таких, как вы, — миллионы и миллионы, и все — одинаково скучны и непримечательны. Вот вам правда, подавитесь!

Теперь уже не только Кувшинка, но и остальные лесные жители едва не взвыли от огорчения. Как они ошибались, думая, будто норки не такие уж плохие! Теперь, когда М-Первый и М-Второй сбросили личину вежливости и благожелательности, открылся их подлинный характер, скрывавшийся за масляными улыбочками и шуточками.

М-Второй тоже был потрясен. Какого бы невысокого мнения ты ни был о клиенте, этого ни в коем случае нельзя было показывать, чтобы не разрушить взаимное доверие, на котором строилась наука норкетинга.

— Уходим! — шепнул он брату.

— На сегодня все, друзья! — громко объявил он и, обхватив Первого за талию, быстро потащил его прочь с поляны.

У Первого подергивались уже оба глаза.

— Резюмирую, братишка. Кратенько…— хихикнул он. — Наше дело — швах!

Утром следующего дня М-Первый открыл собрание, будучи настроен самым решительным образом. Незадолго до начала Филин объяснил ему, что волноваться совершенно незачем.

«Все жители леса кровно заинтересованы в проекте и готовы вам помогать,— сказал он.— Просто они не совсем хорошо понимают, чего вы от них хотите. Кроме того, — добавил Филин, обводя крылом поляну, которая все еще была усыпана многочисленными трупиками насекомых, — у многих лесных жителей не так много мозгов, чтобы их можно было использовать для штурма чего бы то ни было. Вчерашнего оказалось для них более чем достаточно; они просто перегрелись и… скончались. Я уверен, что сегодня дело пойдет на лад, — присовокупил Филин после минутного молчания, решив, что толика лести нисколько не повредит. — Да еще под руководством таких выдающихся гениев норкетинга, как вы двое».

Да, они действительно были гениальными творческими натурами, с торжеством подумал М-Первый, устанавливая на Малой поляне большой кусок коры, закрытый пока занавеской из листьев платана. Выдержав хорошо рассчитанную паузу и убедившись, что ему удалось завладеть вниманием аудитории, он драматическим движением отдернул занавеску.

На куске коры было нарисовано человеческое лицо. Не обычное лицо, а искаженное каким-то сильным, всепобеждающим чувством. Разглядывая это чудовище, лесные жители дружно ахнули. У человека был совершенно безумный вид, который придавали ему выпученные глаза на толстых стеблях — такие большие, что лягушки и жабы недоверчиво заквакали в траве.

— Это — совершенно уникальный вид человеческих существ, известный под названием «щелкуны» из-за звуков, которые они производят,— пояснил М-Первый, весьма довольный эффектом. — Таких людей еще называют «зелеными», но, поскольку цвет их кожи, как правило, совершенно нормален, мы, пожалуй, откажемся от этого неофициального наименования, которое не является корректным с научной точки зрения. Так вот, в силу некоторых дефектов умственного развития, щелкуны развили в себе маниакальную страсть к птицам, которых они любят наблюдать. Но, уважаемые леди, джентльмены и гермафродиты, щелкунов интересуют не

всякие птицы. Им нужны особенные птицы — редкие и желательно яркие. Годятся все виды пернатых, которые находятся на грани вымирания, но редкость является определяющим фактором. Так что давайте поднапряжем наши бедные головки и подумаем хорошенько, что у нас есть в этом смысле.

— Голубой Боб,— немедленно крикнул какой-то щегол.

— Да, да, Голубой Боб, — прокричали остальные существа.

Птицу, которую они сами же назвали этим странным именем, никто из них никогда прежде не видел, пока одним ясным летним днем она вдруг не появилась в лесу. Всеобщее внимание она привлекла благодаря светло-голубому оперению. Пришелец был мал, но толст. Судя по всему, он сбился с пути и заблудился. Никто не знал, откуда Голубой Боб был родом и какие у него планы, а расспросить его никто не успел. Несколько дней кряду он только и делал, что траурно чирикал — никто так и не понял о чем, — худел на глазах и в конце концов свалился с ветки и сломал себе шею.

— Что такое голубой боб? — осведомился М-Вто-рой, искренне озадаченный.

Несколько лесных воробьев присоединились к щеглу, стараясь описать неизвестную птицу как можно подробнее. Второй долго слушал, разинув рот, пока наконец догадка не осенила его.

— Да это же волнистый попугайчик! — гаркнул он. — Люди все о них знают, так что никакая это не редкость!

— Зато это редкость для нас! — хором ответили лесные жители. — Мы никогда не видели попугайчиков — ни до, ни после.

Оба брата заскрежетали зубами от ярости — железная логика «деревяшек» их уже достала.

— Спокойнее! — воскликнул Второй, заметив, что у Первого снова задергался глаз. Теперь он попробовал обратиться к «деревяшкам» так, словно они были детьми. — Это все замечательно, — просюсюкал он, —

но мы с вами сейчас придумаем кое-что получше. Попугайчики ведь глупенькие! Давайте найдем умненькую птичку, ладно? Ну, кто знает редкую, красивенькую, умненькую птичку?