Питер Чиппендейл - Норки!

1 Cause celebre (франц.) — буквально: известная причина. Юридический термин, означающий, что зашита в судебном процессе доказывает не отсутствие преступления, а его обусловленность причинами общего характера.

2 Etoile (франц.) — звезда.

3 Pas ordinaire (франц.) — незаурядно.

он станет императором, и, следовательно, ему уже не будет никакой нужды полагаться на свое убывающее обаяние — а в том, что его неотразимая красота с каждым днем увядает, он убеждался каждый раз, когда глядел на свое отражение в пруду.

Правда, погода за Большой Водой не всегда была хорошей, да и пища — небогатый ассортимент орехов, семян и ягод — оставалась ниже всякой критики, однако Альфонс рассчитывал, что обещанные ему рабыни-завирушки постараются сгладить эти неудобства. Он сможет получать все самое лучшее, не пошевелив и крылом. И разумеется, долгие часы с Бертой, и не только с ней, но и со многими другими сверх того. То есть эти многие будут не «сверх», а «под», подумал Альфонс, улыбаясь себе и своему остроумию.

Словом, отказаться было гораздо труднее, чем согласиться.

— Воя 1 ,— чирикнул Альфонс, неожиданно решившись. — Может быть, я и прилететь к вам. Но сначала мой должен побывать там…

Он взмахнул своим желтым крылом, подзывая Берту, которая дипломатично дожидалась окончания переговоров вне пределов слышимости.

— Тебе нравиться мой маленькая шутка? — обернулся он к Раке.

Тем временем Берта отвела Альфонса за куст и, наклонив головку, с готовностью принялась за работу.

Когда Альфонс выпорхнул из куста и, бормоча блаженное «О-ля-ля!», уселся на траву, Рака отозвала Берту в сторонку и шепнула:

— Нам пора закругляться.

— Куй, пока клюв не оштыл! — ухмыльнулась Берта.

Рака, потрясенная ее цинизмом, только сверкнула глазами.

Альфонсу пришлось долго прощаться со стаей поклонниц, собравшихся проводить его в дальний путь. В своей речи он рассказал им почти все о своей великой миссии

1 Bon (франц.) — хорошо.

Обратный путь, хотя и прерывался частыми посадками для очередной «особенной штучки», не был омрачен никакими трудностями. Новый дружок Берты настолько завладел ее вниманием, что она даже ни разу не выкрикнула свое знаменитое «Развеш!..», и Рака не могла не заметить, как близко друг к другу летели золотая и черная птица. Они постоянно кружились, кувыркались, менялись местами, и их оперение так играло на солнце, что со стороны могло показаться, будто по небу несется гигантская черно-желтая оса. Рака была уверена, что Берта по брови втрескалась в это самовлюбленное желтое ничтожество. Но был ли Альфонс, посвятивший всю свою жизнь безответственному флирту, способен на такие высокие и светлые чувства? Откровенно говоря, Раке было приятно видеть радость Берты, хотя она и понимала, насколько это увлечение чревато всякого рода осложнениями. Кроме того, у нее было нехорошее предчувствие, что для Берты все это кончится самым печальным образом. Да, она добродушная и приветливая, пусть и не слишком умна я1 но в любом случае — не пара Альфонсу.

Отогнав эти мрачные мысли, Рака сосредоточилась на том, чтобы благополучно добраться домой, где она могла бы переложить ответственность за Альфонса на плечи Первого и Второго. Пусть они объясняют этому сексуально озабоченному типу, для чего его доставили в Старый Лес на самом деле.

Vieux Bois (франц.) — Старый Лес.

Берту и Раку встречали на Малой поляне как полагается встречать героев. Пока они отсутствовали, в лесу появилось еще больше людей, а очередная попытка моз-

гового штурма закончилась бурей взаимных обвинений, после чего М-Первый и М-Второй удалились на Плато в самом мрачном настроении и больше не показывались. Таким образом, Альфонс был последней и единственной надеждой Старого Леса.

Филина, который, как обычно, дремал днем, разбудила взволнованная белка. Прежде чем опуститься рядом с Ракой, он специально сделал над поляной круг и убедился, что золотая иволга действительно производит впечатление.

— Хорош, не правда ли, Фил? — гордо спросила Рака. — Впрочем, за отличную работу ты должен благодарить не меня, а Берту.

Рака не решилась посвятить Филина в подробности «работы», в которой преуспела вторая посланница, но не предупредить его она не могла. Подтолкнув его плечом, она указала клювом на Берту, которая сидела на ветке, с обожанием глядя на Альфонса, и шепнула:

— Взгляни на нее, Фил! Она влюбилась в него! «Вот гуано! — подумал Филин. — Только этого нам

и не хватало!»

— Ты должен приветствовать его,— шепнула Рака. — Имей в виду: мне пришлось пообещать ему, что он будет нашим императором Альфонсом Первым. И что все жители леса присягнут ему на верность.

Идея насчет императора пришла Раке в голову под влиянием момента, и теперь она отчаянно волновалась. Филин мог встревожиться, не угрожает ли золотая иволга его влиянию и авторитету. К ее огромному облегчению, Филин только улыбнулся с довольным видом.

— Да я сам готов лизать ему пятки. Лишь бы только от этого был прок, — прошептал он в ответ.

— Он еще ничего не знает о норках, — крикнула ему через плечо Рака, пока они пробирались сквозь толпу.

— Я прослежу, чтобы он подольше о них не узнал, — откликнулся Филин. — Добро пожаловать в Старый Лес, император! — приветствовал он устроившуюся на ветке желтую птичку. — Для нас это большая честь!

— Это Филин, наш старейшина,— пояснила Рака. — Видишь, как я и обещала, он только рад признать тебя императором всея Старого Леса. Он хочет сообщить тебе об одном обстоятельстве, которое…

На поляне произошло смятение. Это М-Первый и М-Второй, разозленные тем, что им ничего не сообщили, прибежали с Плато и теперь прорывались вперед, расталкивая кроликов и мышей. Альфонс бросил на них только один взгляд. В следующее мгновение он был уже в воздухе, и косые лучи вечернего солнца полыхнули на его оперении червонным золотом. На фоне темно-зеленой листвы это было особенно красиво, и лесные жители дружно ахнули от восхищения. Норки, не удержавшись, присоединились ко всеобщему ликованию. Их раздражение сняло как рукой.

— Какая лучезарная красота! — воскликнул М-Первый.

— Он сияет, словно радуга! — подхватил М-Второй.

— От него невозможно оторвать глаз! — еще громче завопил Первый.

И, обнявшись, братья закружились по поляне в танце, то и дело взвизгивая от радости. Лесные жители ждали возвращения своих посланниц с нетерпением, но по сравнению с тревогой, которую испытывали М-Первый и М-Второй, это было ничто. Мега ясно дал им понять, что его терпение тоже имеет конец и что конец этот близок, так что теперь Отдел норкетинга имел все основания ликовать.