Питер Чиппендейл - Норки!

— Значит, не будет больше крови? Не будет больше истинных норок?

— Ну что ты, Вождь! — забормотал как безумный Психо.— Что ты!.. Речь вовсе не идет об отказе от всего, чего мы достигли! Да мы ничего такого и не предлагаем…— Он поперхнулся и продолжал, лихорадочно поблескивая глазами: — Что, если нам попробовать организовать массы? Что, если заинтересовать их в истреблении какого-нибудь определенного вида живых существ — наиболее трудного в добыче, естественно. Таким образом мы найдем норкам достойное занятие и заодно сэкономим остальные ресурсы. Ведь если норки будут сильно уставать, гоняясь за какой-нибудь редкой птицей, у них не будет хватать сил, чтобы убивать всех остальных без разбора.

Мега заметил, как просиял Отдел норкетинга, и почувствовал глубочайшее отвращение ко всем сразу.

— Мы здесь не для того, чтобы изобретать всякую хреновину! — закричал он. — Мы обещали норкам свободу убивать, кого они захотят и когда захотят!

— Нет, Мега, — перебил Психо, в волнении позабыв о своей всегдашней осторожной сдержанности. — Мы обещали им только свободу. Ты не должен забывать, что на самом деле массам нужна свобода от чего-либо, а не свобода для чего-либо. Между тем вся красота мира заключена как раз в том, что мы сами определяем, каким ему быть. Только мы, лидеры, способны изменить мир, как мы того пожелаем, — вот почему настоящей свободой обладаем только мы, а не серые массы.

— Да, Вождь, свобода — это всего лишь состояние ума! — М-Первый даже подпрыгнул, в такое волнение он пришел. — Если ты считаешь себя свободным, значит, ты свободен. Если нет, значит, нет. Это тоже концепция, Вождь, — прибавил он с многозначительным смешком. — А ты знаешь, что делает концепцию жизнеспособной…

— Можешь засунуть свою концепцию себе под хвост, — медленно и с расстановкой проговорил Мега. — Ты и твой брат — просто мешки с дерьмом. То же самое относится к тебе, Психо. Постыдился бы!

С этими словами Мега повернулся и вышел из норы.

— Право же, не было никакой нужды переходить на личности, — печально заметил М-Первый, глядя ему вслед.

Из затемненного угла неожиданно раздался негромкий голос Маты.

— Ну-ка, расскажите мне обо всем этом поподробнее, — попросила она.

По предложению Маты они перенесли дальнейшее обсуждение на открытый воздух. Собственно говоря, им оставалось только решить, какое животное, которое трудно поймать, они выберут в качестве врага номер один. Предложений было немного: мощные и сильные канюки; серая цапля из камышей, которая еще ни разу

не позволила им схватить себя за длинные ноги; наглый зимородок, продолжавший успешно увертываться от норочьих зубов, и живущий в дупле старого бука филин. Под конец речь зашла о летучих мышах. Эти костлявые твари с кожистыми перепончатыми крыльями были поистине безобразны. Обитали они совсем неподалеку от Плато, в пещере. Днем летучие мыши спали там, прицепившись к потолку, что делало их совершенно недоступными, зато вечером и ночью воздух над Плато наполнялся их тоненькими сигналами. Увы, поймать такую тварь на лету тоже не было никакой возможности, ибо ее беспорядочный и стремительный полет направлялся сверхчувствительным ультразвуковым локатором.

— Рядовые, может, еще месяцев десять не поймают ни одной, — горячился Макси. — Да и кому нужна летучая мышь? — закончил он, неуклюже пытаясь пошутить. — Это скорее холодная закуска, чем горячее блюдо!

— Я как-то попробовал жабу, — вставил М-Пер-вый,— Ножки были еще ничего, но остальное!..

Беднягу даже передернуло от отвращения.

— Летучая мышь хоть и называется мышью, однако на вкус она наверняка столь же отвратительна! Неудивительно, что в рейтинге гастрономической популярности этот вид занимает последнее место, хотя никто их не пробовал.

— Единственное существо, которому я присвоил нулевой индекс в списке охотничьих пристрастий,— поправил его Психо.

Кто-то сгоряча предложил выбрать врагом белок, которые, как утверждали местные остряки, всегда были крепким орешком, но все-таки недостаточно крепким. Мартовские зайцы представлялись гораздо более перспективными: Плато до сих пор гудело от рассказов о том, как один такой заяц спасся от погони, неожиданно развернувшись и перепрыгнув через преследователей, — вот только март уже прошел. Предлагали и ежей, которых норки так и не научились разворачивать, однако все это было не то. Слишком

деликатной и тонкой была задача: найти такие живые существа, которых можно было бы убивать часто, но не слишком часто; с трудом, но не слишком большим; и чтобы они не могли, в свою очередь, убивать норок, как, например, выдра…

— Кстати, — заметил Макси, — нужно подобрать таких животных, которых было бы не так легко истребить всех до единого. Я думаю, мы все понимаем, что, если это произойдет, вся наша затея теряет смысл.

— Верно, — согласился М-Второй. — Следовательно, нам нужны существа, которые быстро размножаются. Если мы взглянем на проблему с этой точки зрения…

— Кролики! — внезапно выкрикнул Психо своим пронзительным голоском. Решение вспыхнуло у него в голове неожиданно — словно солнце поднялось над горизонтом в сотню раз быстрее обычного. — Кролики! — быстро повторил он. — Это то, что нам нужно! Мы начнем кампанию по истреблению ушастых!

Несколько мгновений он лихорадочно обдумывал свою идею. Психо еще никогда не импровизировал так удачно и так своевременно. Он изо всех сил напрягал свой маленький мозг, чтобы охватить идею целиком, но не успевал, ибо как от брошенного в воду камня разбегаются по воде бесконечные круги, так и его гениальная догадка обрастала все большим количеством подробностей, которые сулили совершенно необозримые, грандиозные перспективы.

С огромным трудом Психо заставил себя соображать быстрее и увидел побочную линию своей новорожденной теории, обещавшую ей практически вечное существование. Сияющие горизонты ослепили его, волна восторга захлестнула с головой, остроконечная мордочка мучительно исказилась и задралась вверх, пока он пытался выкарабкаться из этого бурлящего котла соблазнительных возможностей и блестящих вариантов. Последнее умственное усилие едва не оказалось для него роковым. Психо даже показалось, что у него из ушей пошел дым. Он физически ощущал, как клетки его мозга плавятся и текут.

Остальные с удивлением и страхом следили за тем, как его черты застыли в пароксизме экстаза. Тщедушное тельце корчилось и тряслось, шерсть встала дыбом, а сердце отчаянно колотилось. Невозможно! Гениально! Блестяще! Нет, он больше не выдержит, подумал Психо, чувствуя, как его бедные мозги в отчаянной спешке завершают последние штрихи, делая представившуюся ему картину совершенной в своем изяществе и красоте…