Александр Розов - День Астарты

С тех пор многое изменилось. Блаар погиб в Гватемале — подорвался на мине. Керк экстерном получил level доктора военной биомедицины. Уфти (опять же, с помощью Микеле) закончил офицерский колледж. Ив — обер-лейтенант в департаменте военной психологии. Рон ушел из регулярной армии — теперь он военный эксперт-инструктор в фирме «Taveri». С ним теперь Пума, это вообще персонаж почти мифический. У нас появился Тино, хороший парень, хотя и немного пижон. А Чубби стала майором, и возможно, через два года она возглавит INDEMI. По-моему, это будет правильно… Понятно, что Микеле не радует такая перспектива — но… Вот, кстати, и они.

Микеле Карпини окинул взглядом собравшуюся под навесом кампанию, почесал в затылке, проворчал что-то типа «aloha» и, вытащив из кармана костюма сигару, начал старательно ее раскуривать. Чубби сняла зеркальные очки, аккуратно повесила их за дужку в гнездо над нагрудным карманом и осведомилась:

— Люси, детка, ты уверена, что оделась сообразно случаю?

— Да, мама. Все говорят, что мне очень идет.

— Правда? А кто конкретно это сказал? И, кстати, слезь с коленей лейтенанта Кабреро, тебе совершенно нечего там делать… Тино, спихни ее немедленно.

— Но мама! — возмутилась тут же спихнутая Люси, — Это несправедливо! Если я кормлю каких-то мужчин, то почему мне нельзя посидеть у них на коленях?

— Это сложный вопрос, детка, и давай я отвечу на него не в свой день рождения, ОК? А сейчас, я надеюсь, кто-нибудь догадается спеть мне песенку, или что-нибудь…

Гости дружно грянули «Happy birthday, dear Cubby, happy birthday to you!», а затем рюкзаки были открыты и, после некоторой суеты технического характера, появился собранный из нескольких сегментов подарок.

— Y una polla me estar jodido… — потрясенно произнесла Чубби.

— А потом ты удивляешься, что дети ругаются матом, — заметил Микеле, — И, кстати, что это за… Гм… Устройство? Надеюсь, оно ничем не стреляет?

— Нет, дядя Микеле, — успокоил Уфти, — Это научно-познавательная фигня. Называется: любительский телескоп с компьютерным наведением. Прикинь: труба не больше, чем у гранатомета. Ну, разве что, толще. А увеличение — 1000 раз. Без фэйка, мы проверяли.

— Спасибо, парни! — прочувствованно воскликнула майор.

— Любимая, а ты давно интересуешься астрономией? — спросил Микеле.

— Ну, вообще-то, я с детства мечтала о любительском телескопе.

— Странно, что я об этом впервые слышу.

— Милый, ты зануда! — весело сказала Чубби и изящно повисла у него на шее, — Я люблю самого ужасного, самого чудесного зануду во всей Океании! Это так классно! Iri!!! Вы знаете, что подарили мне Микеле и Люси? Дерево! Вон то цветущее дерево!

Четверо коммандос синхронно повернули голову в ту сторону, куда она указывала. Там действительно стояло дерево метров 5 высотой, усыпанное яркими гирляндами мелких оранжево-алых цветов. У корней были видны следы недавних земляных работ.

— Мощная штука! — оценил Нонг, — Как вы это сделали? Оно же весит центнера три.

— Навесная лебедка на комбайне и хорошая команда, — Микеле хитро подмигнул дочери.

— Полтора часа всех дел, — небрежно сообщила она и добавила, — мама, а давай поставим твой телескоп в верхней мансарде, и я тоже смогу иногда в него что-нибудь смотреть?

— Что, например? — поинтересовалась Чубби.

— Немезиду, разумеется!

— Вот к чему приводит ажиотаж в масс-медиа, — констатировал Микеле.

— А что такого, па?

— Ничего, Люси. Просто все эти разноцветные журналы и сайты постоянно забывают о том, что Немезиду невозможно увидеть с Земли и вообще из плоскости эклиптики.

— Милый, а давно ты интересуешься космосом? — ехидно спросила Чубби.

— С тех пор, любовь моя, как на последнем прошлогоднем семинаре по псевдобионтам, меня достали вопросами: есть ли жизнь на планетах Немезиды, и если есть, то какая?

— А почему бы и нет? — произнес Керк.

— А почему бы гималайским ледникам не быть из сахарного сиропа? — саркастически спросил его агроинженер, — Желательно, из мятного, но можно и из ванильного.

— Хэх… Ты своим студентам тоже так ответил?

— Ну, положим, своим студентам я объяснил несколько подробнее, но у нас ведь был семинар, а не день рождения моей жены.

— Жена, у которой день рождения, хочет подробностей! — объявила Чубби.

— Гм… Любовь моя, тогда не лучше ли дождаться дока Лоу? Вот уж кого задолбали Немезидой и Ктулху до полной потери адекватности…

— Ктулху? — переспросил Тино, — Это тот, который бог виндсерферов?

— Да. И еще, так называют гипотетически-обитаемую планету — спутник Немезиды.

Чубби ласково погладила мужа по спине.

— Милый, давай ты, все-таки, немножко нам расскажешь. А я налью тебе рома.

— С лимонным соком, — уточнил он, — Ладно, раз populi настаивает… Но чур никто не придирается к стилю. Я, знаете ли, не готовился, и вообще я не астрофизик…

— Па! Ну, рассказывай уже! — требовательно перебила Люси.

— Ужас, а не ребенок, — пожаловался Микеле и, без всякого перехода, начал, — Сейчас давайте перенесемся на 5 миллиардов лет назад, когда на месте Солнечной системы находилось разреженное облако из частиц — от молекул до мелких пылинок. Вся эта ерунда отделилась от более крупной массы, вращавшейся вокруг ядра галактики, и поэтому обладала определенным моментом вращения. Это облако вращалось вокруг собственного центра тяжести, постепенно превращаясь в газо-пылевой диск. Никто не додумался помешивать все это, и случилось то, что порой случается с кашей. Частицы начали слипаться в комочки. Механизм, в отличие от каши, был гравитационный, а не адгезивный, и масштаб бедствия был гораздо больше. Крупные комки сжимались под действием собственной гравитации, разогревались при сжатии, у некоторых от этого возникли горячие расплавленные ядра, как у Земли, например, а один, самый крупный комочек в центре сжался и разогрелся так, что в нем началась реакция термоядерного синтеза. Этот комочек — вот…

Микеле показал рукой в сторону стоящего в зените солнца.

— Кстати, Оскэ и Флер летят, — сообщил Уфти, бросив взгляд на небо.

— Отлично! Тогда я сделаю перерыв и выпью глоточек того рома с лимонным соком, который мне пока еще не налила моя жена, хотя все слышали, как она обещала.

— Что ты ворчишь? Я уже наливаю. Просто это коктейль, с ним нельзя торопиться.

— Растопырка «заячьи уши», — сказал Тино, глядя на снижающуюся флайку, — Самопал.

— Нет, это серийная, — возразил Микеле, — На Рорети-Арораэ есть такая мини-фабрика…

— «Retiair Fare-Fabric», — договорила за него Чубби, — Там один из партнеров — Герхард Штаубе, шеф-пилот из Франкфурта, автор ВВС Транс-Экваториальной Африки.

— Кстати, командир, что ты о нем скажешь? — спросил Нонг.

— Скользкий тип, — ответила она, — Блестящий авиа-эксперт, но крайне конформный. В Аравии он изображал правоверного мусульманина, в Черной Африке был идеологом черного фашизма и милитаристом, а в Океании стал настоящим канаком.