Александр Розов - День Астарты

— Да, — прошептал тот, в ужасе глядя на ствол пистолета, направленный ему в лицо.

— В таком случае, я повторяю вопрос: почему вы вообще присутствовали там, где обсуждался вопрос о поставщиках секс-рабынь?

— Хозяин иногда отправлял меня с поручениями к Мехмеду.

— Вы не сообщили в своих показаниях, что встречались с Мехмедом Алимбеком.

— Но я с ним и не встречался! Я ездил к его доверенным людям!

— Об этом вы тоже не сообщили, — заметил Виго Рэдо и подвинул в сторону старпома пачку листов бумаги и авторучку, — Поэтому сейчас быстро и подробно пишите: где, когда, с какой целью, с кем конкретно из людей Алимбека вы встречались. От вас не требуется литературный стиль, так что пишите, не останавливаясь. Когда все, что вы знаете, будет изложено на бумаге, положите ручку. Вы поняли меня?

— Да.

— Тогда почему вы еще не начали писать?

— Я уже начал! — воскликнул Хидзидаки, хватая за авторучку, — Я уже пишу!

Виго Рэдо вышел за территорию и оглянулся на закрывшиеся за ним металлические воротца, немного сюрреалистически смотревшиеся в (как бы) живой изгороди.

Воротца были покрашены точно под цвет окружающего их колючего кустарника (растущего сквозь ячейки стальной сетки) и снабжены яркой табличкой:

«NEHE-fabric engineering polygon».

«Magneto-hydrodynamic laboratory».

Дальше находилось изображение: в красном круге — белая человеческая фигурка, пересеченная черной молнией, похожей на пиявку. И дополнительная надпись:

«Stuff only! Danger E-rays inside!».

Капитан хмыкнул, повернулся к берегу лагуны, до которого здесь было около сотни метров. Только что начался трехчасовой siesta-break, по теории, установленный для тихого отдыха в тени и прохладе в самую жаркую часть дня. Но это в теории, а на практике почти весь свободный от дежурств персонал опорного пункта… (Пардон! Инженерного полигона!)… В 12:01 оказывался в лагуне, в компании своих местных приятелей и приятельниц… Над водой хаотично летали несколько любительских спортивных снарядом (круглые и овальные мячики, бумеранги, летающие тарелки). Мелькали голые тела разных оттенков — от молочно-шоколадного и бронзового до угольно-черного. Периодически раздавался жизнерадостный визг…

Служебные комбинезоны были более-менее аккуратно сложены в ряд на полпути от ограды до берега. Отметив это, как положительный признак дисциплины, Виго Рэдо дошел до самого берега, удобно уселся на достаточно плоский коралловый выступ, закурил сигарету и стал смотреть на пару маневрирующих в лагуне парусных лодок. Скорее всего, кто-то из местных подростков тренировался ходить сложными галсами против ветра (пока у них это получалось не очень уверенно)… Иногда Виго бросал короткий взгляд на балующихся в воде сотрудников опорного пункта…

Меньше, чем через полчаса, одна из маленьких компаний, развлекавшаяся метанием бумеранга, распалась. Отделившийся от нее парень стремительно доплыл до берега и выбежал из воды рядом с тем местом, где обосновался капитан. Парень был крепко сложенный (даже слишком крепко для своих 20 с небольшим лет), рост — чуть выше среднего, кожа — почти черная, волосы — темные, прямые, черты лица — совершенно европейские, глаза — бесцветные, как кусочки льда. Такая игра генов…

— Хэй, командир, что-то случилось? — негромко спросил он.

— Бросай якорь, Лауа, — капитан похлопал ладонью по коралловому выступу, — у нас образовалось кое-какое дело, а в этом деле есть кусочек для тебя и твоих ребят.

— Свистнуть им? — спросил Лауа.

— Не надо. Они увидят, что ты здесь, и появятся сами. Заодно посмотрим, через какое время это случится. А пока… Ты заканчивал инженерно-физический колледж, так?

— Средний колледж, пять семестров после восьмилетки, — уточнил парень, — а что?

— Да так, — Виго Рэдо сделал неопределенный жест плечами, — Я очередной раз прочел вывеску на воротах опорного пункта, про лабораторию магнито-гидродинамики, и очередной раз вспомнил, что мне надо знать значение этого термина.

— Типа, это к тому, командир, чтобы я по-быстрому объяснил на пальцах про МГД?

— Типа, да, — подтвердил капитан.

— Ну, тогда, вот, — произнес Лауа и начал чертить пальцем на коралловом песке.

Исходно его звали Лауантай Силтакиркко. Имя Лауантай — потому что он родился в субботу, а его мама, этническая финка, Орвокки Силтакиркко, считала, что назвать ребенка по дню его рождения, это замечательная идея. Био-папа — мелано-папуас из северной акватории Кораллового моря, куда-то делся, поэтому в выборе имени не участвовал. Домашний папа (таитянин, faakane Орвокки) полагал, что имя — это не главное, так что пусть vahine называет мальчишку, как ей нравится. И в чем-то он оказался прав. Длинное имя со временем разделилась пополам, а фамилия вообще исчезла, и парень получил нашивки мастер-сержанта INDEMI уже как Лауа Нтай.

Мастер-сержант Нтай дорисовал чертеж на песке и начал объяснять.

— Главная штука, которой, как бы, занимается наша как бы лаборатория, это МГД-генератор с термоядерным эмиттером. Вот тут у него реактор с соплом. Плазма с температурой порядка 0.1 мега-электрон-вольт, или миллиард градусов Кельвина, вылетает через сопло, и попадает в рабочую трубу с перпендикулярным магнитным полем. Сила Лоренца отклоняет заряженные частицы по другому перпендикуляру. Электроны — в одну сторону, а положительные ионы — в другую. Там поставлены электроды, которые снимают электрический потенциал, и в этой цепи возникает индукционный ток, который считается по формуле Фарадея. Dixi.

— Выглядит довольно просто, — заметил капитан, — И как наши успехи в этом деле?

— В смысле, как успехи той лаборатории? — Лауа Нтай показал глазами на восток, в сторону едва различимого отсюда островка Пуруруи (до него было почти 6 миль).

Виго Рэдо кивнул головой.

— Конечно, именно в этом смысле.

— Ну… — мастер-сержант поднял взгляд к небу, — …В обычном, атомном, урановом варианте, оно работает. Их уже начали ставить на экспериментальную мобильную технику. А в термоядерном варианте — проблемы. С охлаждением справились, но из рабочей трубы прет такое излучение, что это можно юзать только в космосе.

— И что, уже юзают?

— Ну, типа, да. С ноября прошлого года.

— Понятно… А перспективы у нас есть?

— Перспективы у нас зверские. Мы уверенно ползем к мечте человечества о великой энергетической халяве, когда на Марсе, как в песне, будут расти тыквы…

— В песне там цвели яблони, — возразил мелодичный женский голос у них за спиной.

— Учишься подкрадываться, Шейла? — спросил капитан.

— Ага! — подтвердила обладательница голоса, появляясь перед ними.

Эту невысокую, плотную 19-летнюю маори, трудно было назвать по-настоящему красивой. Лицо лунообразное, ноги толстоваты, бедра немного узковаты, а плечи, наоборот, широковаты, и груди фасона «виноградины» на фоне этих плеч кажутся неубедительными. Черты лица тоже не для фотомодели. Нос, как кнопка, а глаза выпученные, как при сильном удивлении, губы слишком полные. Но эта девушка излучала такой бешеный оптимизм, что внешность уже не имела особого значения. Капрал-пилот Шейла Бритт шагала по жизни, как маленький веселый носорог: снося любые мелкие препятствия, и не очень расстраиваясь, ткнувшись носом в слишком крупные для ее скромной весовой категории.