Розов Александрович - Чужая в чужом море

Мак Лоу посмотрел на часы.

- Девочки, не пора ли нам домой? Желательно до 11 вечера забрать наших детей у Вуа, поскольку там спать ложатся рано. Не будем ставить людей в неудобное положение.

- Ладно, - вздохнула Рибопо, - Если ты споешь колыбельную…

- Детям или тебе? – уточнил Мак.

- Сначала – детям, - ответила она.

- Идея с колыбельной мне нравится! - заявила Фэнг.

- Тогда идем, - резюмировал док, поднимаясь из-за стола, - Жанна, если завтра будешь гулять по окрестностям и захочешь пообщеться – call us. Хабба, дай, пожалуйста, Жанне pentoki, и включи в мой счет. Кстати, вот этих ребят тоже туда включи.

- ОК, - коротко отозвался бармен.

- Мы сами можем заплатить! – обиженно заявила Оюю.

- Не сомневаюсь, - с улыбкой, сказал Мак, - Но мне ужасно понравился этот эскиз, а получать удовольствие за чужой счет - неэтично. Хоть что-то я должен заплатить.

- Договорились, - согласился Снэп, - если надо что-то еще нарисовать – aita pe-a.

- Mauru roa, - ответил док, помахал всем рукой, и семейка Лоу двинулась на пирс.

Через пол-минуты послышалось что-то вроде стрекотания газонокосилки, перешедшее затем в ровное удаляющееся гудение на тонкой ноте.

- Клевый дядька, - высказала свое мнение Оюю, - Реальный канак. Он кто, киви?

- Он - гражданин вселенной, никак не меньше, - ответил Хабба, положил пред Жанной нечто, похожее на короткую толстую авторучку и спросил, - Умеешь это юзать, гло?

- Я даже не знаю, что это такое, - ответила она.

- Это «pentoki», - сказал ей Снэп, - Радио-болталка с ручкой-мышкой вместо пульта. Пишешь ей на чем угодно местный адрес вызова. Включи и попробуй. Только сильно давить не надо, просто касайся. А напишешь – поставь три точки. Это значит: call.

- Но я не знаю местных адресов.

- На маленьких атоллах это обычно просто имя или прозвище, - сообщил бармен, - вот напиши, для начала, меня. Надежнее - печатными буквами.

Жанна кивнула и написала на столе «H-A-B-B-A». Точнее говоря, она водила носиком pentoki по столу, а надпись появлялась на крошечном экранчике на корпусе. В конце она поставила три точки, и в нагрудном кармане у бармена раздалась музыкальная фраза (кажется, из «E vahine nehe Raiatea»).

- Получилось, - констатировал он, вынимая похожий аппаратик, - Теперь прижми ниже уха, и говори. Динамик – зеленый кружок, микрофон – красный.

- Давай я тебе его настрою, - предложила Оюю, когда тест прошел успешно, - Тебя как там написать? Можно несколько вариатнов. Jeanne, Jane, Janna…

- Тода «Jeanne» и «Ronero», - попросила канадка передавая ей pentoki, - Если не трудно.

- Минутное дело, - ответила та, - Мелодия «So hot fellow from Papua» годится?

- То, что надо, - Жанна улыбнулась, - ребята, а вы действительно были на Такутеа?

- Не дальше причала, - уточнил Снэп, - Эти сраные эсэсовские ролевики с пушками…

- Главное, - подхватила Оюю, - я им кричу: эй, нам только воды и фюэла купить, а эти мудаки отвечают по-немецки: «Niht parken! Halt! Zuruck!». Заигрались, jodidos.

- А что было дальше?

- Что-что, - юная меганезийка пожала плечами, - Этот (она ласково толкнула плечом Снэпа) завелся, полез за своей пушкой, типа: «я тоже могу», я – хвать его за руку…

- За своей пушкой? – переспросила канадка.

- Обычный «LEM-45», - сказал Снэп, похлопав себя по карману, - Это я зря. Шеф Тези прав: они не обязаны нам ничего продавать. Надо было сразу послать их в жопу и идти под парусом сюда, что мы потом и сделали. Но они так нагло тыкали своими пушками. Подумаешь, герои. Вот куплю дешевый «Maxim», приду на катере, и с дистанции миля дам пару очередей в причалы. Ставлю 20 фунтов, что они навалят полные галифе…

Шериф, проходя к пирсу под ручку с Дилли, погрозил ему пальцем.

- Ты это брось парень! Если они не правы - заяви в суд, они никуда не денутся. А если правы – хули ты до них докопался, как маленький? Детство в жопе играет?

- Это я так, теоретически, - смутился турист.

- Тогда насри и забудь. Полиция Атиу их уже проверяла. Они тихие ребята, просто не хотят, чтобы к ним лезли посторонние. Это нормально?

- По ходу, нормально…

Зиппо, усевшийся играть в шашки с Нитро, проводил глазами шерифа и его подругу.

- Шефу эти субъекты тоже не нравятся, - сообщил он, - что-то там не так.

Хабба принес Жанне и юным туристам по стакану сока манго и доверительно сообщил:

- Болтают, что главный там один маразматик, ему полтараста лет. На WW-2 он служил в реальном Waffen-SS, и боится, что его выдадут. Дебил. Кому он сейчас нужен?

- Доктор Зигмунд Рашер? – спросила она.

- Да, - бармен кивнул, - Знаешь его?

- Я читала про этого персонажа. Он служил в концлагере Дахау. Садист. Замораживал людей в ледяной воде. Или помещал в вакуум-камеру и постепенно откачивал воздух.

- Надо же… Та еще сволочь. Пуританин наверное, или римский католик.

- Второе, - ответила Жанна, - Он посещал одну церковь с Генрихом Гиммлером. А что?

- А, у них у всех такое, - бармен постучал пальцем по макушке, - Из-за плохого секса.

- Те, которые нас тормознули, - заметила Оюю, - молодые парни, не больше 30 лет, как мне кажется, и здешние. Откуда у них плохой секс? Там даже культовой башни нет.

- Чего нет? - переспросила канадка.

- Ну, такая высокая фигня, а сверху – крестик, к которому привязан муэдзин.

- Кто-кто привязан!?

- Муэдзин, - повторила девушка, - Он кричит в определенные часы. Такой ритуал.

- Муэдзин кричит у мусульман с балкончика, - заметил Зиппо, - А у римо-католиков на минарете крест, без муэдзина, под крестом дырка, в ней колокольчик, и он звонит.

- Этот минарет называется: колокольная башня, - поддержал его Нитро, - Я точно знаю, мы в Мпондо в ней держали глиокс и детонаторы, а поп сказал «bell tower». Да, Хабба?

- Ага, - подтвердил тот, - Он просил: «Don’t destroy bell tower». Думал, мы взорвем его минарет. Балда. С чего бы? Это же архитектура! Ее национализировали под колледж.

Снэп похлопал подругу по плечу.

- Оюю, ребята правы. Римо-католики не пользуются муэдзинами с тех пор, как в 1877 изобрели фонограф. Прикинь: муэдзин на кресте есть только на старых картинках.

- По ходу, так, - согласилась она, - Но там, на Такутеа, вообще не было башни. Скажи, Снэп, мы же сделали круг, перед тем, как приводниться.

- Не было, - согласился он, - Куча всякой фигни была, но другой, не культовой.

- Какой фигни? – оживилась Жанна.

- Всякой. Если хочешь, посмотри видео-ряд с камеры. Оюю, у нас камера работала?

- Работала, а как же! Там запись почти 15 часов, от самого вылета с Ниуэ-Беверидж.

- Ничего страшного, я найду… Если вы не возражаете.

- Aita pe-a, - ответила Оюю, - Мы все равно идем нырять, а потом - в нитро-сауну.

- Куда-куда?

- Это Нитро придумал, - гордо пояснил Хабба, - Зайди, гло, такого больше нигде нет!

- Обязательно, - Жанна улыбнулась, - А, кстати, как на счет комнаты?

- Я тебе отдал №4. Вот ключик, - бармен положил на стол магнитную карту, - если что, звони по pentoki. Набери адрес: «aquarato», тут кто-нибудь дежурит в любое время.