Любовь Пушкарева - Синто. Дети

Увидев его впервые, она подумала, что еще не встречала никого красивее и печальнее. Он подошел к ним, она и Вики тогда были неразлучны, и представился. Он назвал свое имя! Вики по своему обыкновению принялась его донимать, и Мегги даже пару раз одергивала подружку, не желая, чтобы их провожатый расстраивался или плохо о них думал. Хороший то был день: они гостили у мамы, играли с каракалом. Время шло, и Даниэль стал часто бывать в поместье; поползли слухи, что у него персональный контракт с Вампиром – так за «ласковый» характер и мрачное лицо с черными изломанными бровями вразлет ученики прозвали лорда Синоби. Вампир при любой возможности «пил кровь» Даниэлю, но тот не сдавался, а однажды Мегги случайно подслушала, как он урезонил лорда, будто равного.

Уран в пласт-пакете не утаишь, о ее чувствах догадалась Вики, потом воспитатели. С ней поговорили, обсудили всё, выяснили, что девочка ни на что не надеется – как-никак запала на чужую заклятую половину. Впрочем, если бы чужую, на заклятую половину своей матери – Первой леди Виксин. Годы шли, Даниэль был с ней неизменно внимателен и ласков… как с племянницей.

Три пятидневки назад у Мегги был тяжелый разговор с воспитательницей. Пришлось признаться, что детская влюбленность никуда не делась и ей все равно, с кем начинать сексуальную жизнь, раз уж угораздило влюбиться в недоступного консорта леди.

А десять дней назад Первая Виксин вызвала ученицу к себе в кабинет и сообщила, что дает отпуск на семь дней и проведет их Мегги-Лана в усадьбе Викен с Четвертым Виксином. До Мегги не сразу дошло, что Четвертый – это же Даниэль. Пока девушка приходила в себя, леди продолжила уже не столь официально:

– Мегги, как твоя мать, я очень надеюсь, что получив этот запретный плод, ты со временем сможешь свести ваши отношения к крепкой дружбе. Ты останешься в семье, вам годами работать бок о бок, и страсти тут совершенно ни к чему.

Восхитительные семь дней… Оказывается, Даниэль умеет заразительно смеяться, его мягкие губы могут обжигать, а руки сильные и в то же время нежные. Его длинные густые волосы требуют ухода, и это его раздражает, а вот то, что Мегги часто молчит, оттого что не может от счастья двух слов связать, – ни капли. И он ни разу не одернул ее за все время, хотя бестактностей она допустила немало. Чего стоил вопрос о волосах: мол, раз так не нравится с ними возиться, зачем было отращивать. Увидев, как он помрачнел, Мегги тут же прикусила язык, но Даниэль ответил спокойно и доброжелательно:

– Ну, я взрослел и со временем все больше становился похож на старшего брата – его твоя мама убила на дуэли, – а однажды меня окликнули его именем. Это было крайне неприятно. Уж лучше эта грива, чем сходство.

Вечерами они сидели на веранде в обнимку, а любимица-каракал Гифти умащивалась им на колени. Часы молчаливого счастья.

Конечно, Даниэль не любил ее так же сильно, как она его, но Мегги, безусловно, ему нравилась. Он не играл и не притворялся, его никто ни к чему не принуждал – ему нравилось быть с ней. Нравилось беседовать и нравилось молчать, а ее неопытность вызывала трепетную нежность.

Семь дней. Семь лучших дней ее жизни. Семь первых лучших дней ее жизни. Ведь он обещал, что как только графики выходных совпадут, они снова где-нибудь спрячутся ото всех на день, а может быть и два. И ожидание этого заставляло петь душу и радоваться каждому дню.

Вызов к леди прозвучал как гром среди ясного неба, сразу вспомнилось наставление стать друзьями. Друзьями! Ну да, лет через десять они точно станут друзьями, но вряд ли раньше.

Леди была мрачна, и, похоже, злилась.

– Садись, – указала она на ближайшее к себе кресло. – Отпуск удался. Учителя говорят, ты так и светишься с тех пор, как вернулась.

– Это никак не отображается на результатах учебы, – вежливо ответила девушка. С максимальным почтением, но Мегги все же попробовала отстоять себя.

Леди фыркнула.

– Не хватало!

«Точно, она очень зла», – поняла Мегги, но чувство опасности, обычно появлявшееся в подобных ситуациях, сейчас молчало. Словно прочитав ее мысли, Первая Виксин обронила:

– Я злюсь не на тебя.

Смерив дочь тяжелым расчетливым взглядом, она продолжила:

– Соберись. У меня для тебя задание, и учебным я его не назову.

– Я собрана, – Мегги действительно успела успокоиться, услышав, что не она вызвала гнев матери.

– Кроме тебя, Дариана и Ариэль, есть еще Лесь и Леся. Александр и Александра. Инорожденные близнецы. Им семь с небольшим. Их отец, Пятый Представитель Президента РФ, решил направить их к нам на полтора-два месяца. Они прибудут десятого числа.

Мегги не удивилась, узнав о брате и сестре. Что-то такое все подозревали, зная, что отношения между Представителем и Первой Виксин не прекратились и они продолжают активно переписываться. В день прилета близнецов у матери сертификационные бои…

– Ты хочешь, чтобы я их встретила.

– Не только. Вряд ли дети настроены тепло общаться с матерью-незнакомкой. Вряд ли они вообще считают меня матерью, что, впрочем, справедливо. Но раз уж так вышло, что они будут гостить у нас немалый срок, перед нами стоит задача: они должны влиться в нашу малую кровную семью, и я должна найти с ними общий язык, расположить их к себе.

– Ты не уверена в том, что сможешь это сделать? – удивленно уточнила Мегги.

– Да, – пнув свое самолюбие, призналась Виксин.

– Но ты хорошая мать, – тихо произнесла девушка, словно стесняясь произносить очевидные, но в то же время очень интимные вещи.

На губах леди мелькнула грустная благодарная улыбка.

– Для синто – возможно. Но не для русов.

– Мне надо узнать, как они настроены, и, по возможности, проделать подготовительную работу, – вернулась к проблеме Мегги.

– Да. Подружитесь между собой. Ариэль я предупрежу, Дариан и так…

Мегги с улыбкой кивнула: харизматичный открытый Дариан располагал к себе практически всех.

– В поместье вы появляться не должны, ни к чему им видеть Виксинов.

– Я поняла. Они иностранцы, хоть и маленькие.

– Да…

– Я справлюсь, – четко заверила Мегги и тихо добавила: – мама.

Та согласно кинула:

– Я тебе доверяю.

Перелет на комфортабельном лайнере был бы приятным, если бы на нас не таращился каждый встречный. «Вы слишком маленькие, чтобы летать!», «Бедняжки, как вы пережили эти врата?!» Как-как! Отлично. Почти. Страшно, конечно, и неприятно, но не настолько, чтобы только об этом и говорить. Николай Николаевич к концу перелета уже тихо психовал, его доставали больше: «Зачем вы потащили внуков с собой? Не могли подождать пару лет?» Николай Николаевич не наш дедушка, на самом деле он раньше работал с отцом, а теперь вот приглядывает за нами.