Олег Никитин - Путешествия Никласа

– Наш-то городишко получше прочих, у научников да испытателей денег всегда как снега на полюсе, – устав от роли экскурсовода, сообщил 21-Боб.

52-Тим подумал, что на его дебетке не так уж и много монополей. Очевидно, у ветеранов и заслуженных ученых их гораздо больше… На входе в пневмотрубу их остановил пост, состоящий из двух грозного вида солдат. Офицерам выдали по магнитному жетончику с номером. К тому же они светились, что сразу стало заметно в полутьме вагонетки.

– Ну, с ветерком! Пристегнулись?

21-Боб лихо дернул рычаг турбонаддува, и вагонетка покачнулась, терзаемая токами жидких газов. Давление за кормой подскочило, назад вырвалась тугая струя раскаленного азота, и тесная капсула рванулась вперед почти без разгона. По бокам замелькали редкие огоньки служебных ламп, они на мгновение выхватывали лица попутчиков, чтобы моментально пропасть во мраке тоннеля. Из-за скрипа металла по стыкам рельс разговаривать можно было только с помощью жестов.

Дверь на выходе, когда спустя десять минут вагонетка прибыла к станции назначения, пискнула – стерла с дебеток пассажиров по монополю.

– Ты не смотри, что тут так темно и грязно, – утешил 52-Тима пилот. – Вспомогательная ветка! Еще до войны тут было, как на столичном вокзале, я помню! А теперь народ кто куда подался. Что поделать, персонал полигона в пять раз сократили, всех лучших асов на границы послали.

– Это ничего, – сказал бывший солдат. – У нас в окружном поселке на окраинах нисколько не лучше. А тут хотя бы места побольше.

Впрочем, жизнь теплилась и в этом заброшенном квартале – видны были свежие царапины на публичных дощатых панелях, предназначенных для стачивания когтей, ползали покалеченные роботы-уборщики и даже перемигивались остатки брошенной кем-то карнавальной гирлянды. Под ногами хрустели сломанные погремцы подозрительного вида, напомнившие 52-Тиму его рискованные развлечения в поселке – они возбуждали чувствительные рецепторы на нёбе и под языком. По трубам с шелестом бежали технические жидкости, и сквозь вентиляционную шахту вырывался вполне приличный по качеству поток воздуха. Как и все на этой планете, город упрятали под землю – не только по причине военного характера большинства построек, но и ввиду суровых условий жизни: постоянные ураганы и жесткий ультрафиолет сутками терзали полигон.

Из-за поворота слышна была грубая, механическая смесь звуков.

– Мы туда не пойдем, – уверенно произнес 21-Боб. Вагонетка за спиной дрогнула, выполняя программу, и втиснулась в свободную ячейку. Их оставалось, впрочем, не так много, всего несколько. И к тому же из схемы коммуникаций, изученных 52-Тимом еще вчера, он уяснил, что эта дорога в город и в самом деле была вспомогательной, предназначенной для использования в аварийных и прочих особых ситуациях.

– Эх, не те уж времена нынче, что до войны, – вздохнул 43-Гек, когда они стали взбираться по крутому трапу на более высокий уровень города. – Всех «лишних» переловили да переправили на родные планеты, и доступ закрыли. То-то весело было! Хотели вообще поселение прикрыть, а семьи вывезти, да тут на счастье баржа в переделку попала, где-то в секторе 198°…

– На счастье?

Но лейтенант не ответил на недоуменный вопрос коллеги, поскольку угодил в объятия лысой девицы. Она не только выбрила голову и шею, но и обрубила когти, оставшись с незащищенными руками! 5-Эф только клацнул зубами от удивления.

– Наконец-то! – взвизгнула девица и повисла на офицере, вцепившись в него всеми четырьмя конечностями и хвостом – тот юлил и поглаживал кисточкой макушку офицера. У 52-Тима так все внутри и оборвалось – он впервые так близко видел взрослую женщину с не удаленным хвостом. В родных краях бывшего солдата ни одна роњош старше 10 лет не могла выйти из дому с открытым хвостом, пусть даже самым маленьким его кусочком. Поэтому они всегда, при наступлении удобного момента, обрывали отросток. А эта?.. Неужели здесь у всех такие свободные нравы? Уши у 52-Тима запылали от смущения, а ноздри с шумом раздувались, прокачивая стоячий воздух, будто он публично разделся. Девушка заметила его отчаянное смущение.

– Гляди-ка, наш парнишка какой робкий! – взвизгнула она, отскочила от 43-Гека и обвила окаменевшего 52-Тима хвостом, притягивая его к себе.

52-Тим наконец очухался и принужденно присоединился к повизгиваниям коллег. Он даже подумал, что с шерстью эта смелая девица, возможно, выглядела бы вполне симпатично. Рядом с ней, как оказалось, крутился ржавый кибер с тесаком, красноглазый и многорукий. «Так вот кому она доверила свою красу и мощь!» – догадался молодой пилот. Кибер добродушно урчал, даже не пытаясь ощупать гостей города гибкими вибриссами, чтобы опознать в них недоброжелателей.

43-Гек представил подруге нового знакомого, и они двинулись по относительно оживленному, высокому коридору катакомб. Фонари тут имелись в достаточном количестве, и даже роботы выглядели целыми. Редкие музыкальные автоматы порой ошпаривали гостей ультразвуковыми пассажами. Поддавшись на уговоры приятелей, 52-Тим купил в автомате четыре погремца и раздал три из них. Себе он оставил зеленый, с веером крошечных иголок по периметру. Подруга 43-Гека, быстро оглядевшись, обломала несколько и смазала их из пипетки, наказав перекатывать погремец под языком, не касаясь им щек.

Скоро в ушах у пилота зазвенели колокольчики, а огни под потолком поплыли в разные стороны. Мелодии из автоматов показались настолько причудливыми и волнующими, что слышать их здесь, в тоннелях, было странно. Им бы скорее пристало звучать на балах и приемах высшего чиновничества, или в клубе для высших офицеров. Техник по ходу дела куда-то испарился (кажется, со словами о жене), а рядом с 52-Тимом вместо него очутилась смазливая девица в черном эбоните, уже с тремя хвостами. Или это у него троилось в зрачках? Погремца во рту у него уже не было.

– Коктейль? – очнулся от вязкого танца с потиранием молодой пилот. Терпкие запахи обволакивали носоглотку, а гибкое тело безымянной девушки ласково царапало его молодыми чешуйками. С десяток посетителей потягивались на кособоких топчанах в полутемном, низком помещении, раздавался скрежет когтей по доскам и камню.

Рядом возник служитель с прорезью для дебетки, зиявшей у него на месте рта. Он раззявил пасть и нежно провел языком по магнитному слою, небрежно слизывая монополи, и тотчас плошка с дымящейся влагой встала 52-Тиму на живот, принуждая его опуститься спиной на ближайшую плоскость.

– Мы одни? – мельком удивился он.

Но девица не ответила, хищно склонившись над ним и проводя кожными складками ему по губам. У пилота перехватило дух, как будто он вновь очутился в женской сумке для совсем мелких детенышей и выглянул из нее на неизведанный мир. Неизвестная подруга широко лизнула жидкость из плошки, собрав ее на язык, и пахучая капель оросила ему живот и то, что ниже. Пространство вокруг сжалось до размеров ее тела, маняще шершавого и переливчатого…