Константин Рольник - Расстановка

Не зная имен подпольщиков, Чершевский пытался реконструировать саму логику их взаимоотношений, потоки информации, денег, прессы, взаимодействие подразделений и звеньев.

"Возможно, я ошибаюсь"— думал он — "Возможно, моя схема несовершенна. Но если я не предложу ее, велика опасность что этого не сделает никто. Ведь до сих пор мне не доводилось видеть таких книг… Наверное, это не случайно. Тут нужна определенная дерзость. Конечно, о публикации романа в условиях даже нынешней Рабсии и речи быть не может. Книгу запретят. Ничего, ее издадут повстанцы в тайных типографиях. Возможно, у меня будут неприятности. Но в моем возрасте это уже не страшно… Мой роман, скорее всего, последний. Лебединая песня. Если революция не произойдет, и цензура укрепится — даже из компьютерной сети мою книгу вытравят. Хотя повстанцы периодически будут закидывать ее в киберпространство: у них есть команды хакеров. Эх, как хотелось бы крикнуть читателю: скачивай роман, пока не поздно! Не читай из сети, скачивай на диск! Так-то сохраннее будет!"

Литератор знал, что в такойстране и в такоевремя такписать нельзя — и писал именно так.

Он ждал от аудитории не только пассивного чтения. Николай призывал читателя к сотворчеству и собеседованию с книгой. А если бы кто-то из молодых создал лучшую схему чем он, или написал роман на революционную тему — лучший, чем вышел у него — писатель был бы счастлив. Значит, тема увлекает, задевает за живое, заставляет думать. Не страшно, если мысль юных беспощадно оценит труд и вклад его самого — молодым жить, молодым идти вперед. Кто может, пусть сделает лучше.

Чершевский вдруг решил, что отдаст роман в подпольные издательства без указания имени, даже без авторского псевдонима. Известность его и так велика. Движет им не корыстный интерес, не личное честолюбие — его книга должна стать всеобщим достоянием, служить прогрессу родной планеты.

"А как завершить мою книгу?" — Николай задумался и щелкнул пальцами — "Нашел! Тою же фразой, что начнет круговерть событий!"

Пронзительный, нетерпеливый, внезапный звонок грубо вырвал писателя из волшебного мира сцен и образов. Двоюродный брат его, доктор Алексей Чершевский, вбежал в кабинет, и возбужденно жестикулируя, поведал горячую новость: о недавнем убийстве лейтенанта РСБ, о полицейской операции, о розысках Рэда, о собранной в подпольных лабораториях стреляющей авторучке.

Николай, оторвавшись от книги, мгновенно осознал: война добра и зла, прогресса и реакции уже пришла на сонные улицы Урбограда. Сегодня на этом участке фронта прозвучал первый выстрел.

2008-2009 гг.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ

Повесть во многом автобиографична. Янек Батуронис - вымышленный персонаж, а событие, подобное описанному, произошло с автором 22 января 2005 года. - прим. авт.

Новиков цитирует по памяти книгу С.М. Кравчинского "Подпольная Россия" - прим. авт.

На планете Мезля кровь угнетателей действительно чуть отличалась по цвету от красной крови угнетенных. Реакционеры утверждали, что их кровь голубая, но знаменитый мезлянский врач в 3837 году открыл, что кровь негодяев черная. Результаты своих исследований медик изложил в стихотворной форме.- прим. авт.

Нелюдями (инопланетянами) были, строго говоря, все жители планеты Мезля. Но перечисленные в этом абзаце были нелюдями в куда большей степени, чем угнетенные мезляне. Последние даже назвали себя между собой "людьми", а угнетателей продолжали называть нелюдями - прим. авт.

Имеется в виду, конечно, Н.Г. Чернышевский, тоже писавший завуалированно. - прим. авт.

Выражение В. Пелевина. - прим. авт.

Диалог про обывателей построен на основе статьи Олега Арина. - прим. авт.

Бунтарство либерального журналиста и "красного" чиновника мэрии (как впрочем и их дружба), выглядят фантастикой. Между тем, оба персонажа взяты из реальности, как и манера их разговора. Конечно, такие люди исключение. - прим. авт.

Радиостанция называлась иначе, но история ее штурма списана с реальности. - прим. авт.

Убийство наблюдателя на избирательном участке - не вымысел, а трагический факт. - прим. авт.

Читателям из Благовещенска (под Уфой), данный отрывок скажет многое - прим. авт.

Цитируется С.М. Кравчинский - прим. авт.

См.: Г.К. Честертон, "Человек, который был Четвергом"

В песне Виктора Цоя "Стань птицей".

Эта выражение, как и остальные фразы Доброцкого в романе, принадлежит его "земному" прототипу - Л.Д. Троцкому

См. Г.К. Честертон, "Сломанная шпага"

В действительности - фраза В.Г. Белинского, литературного критика (прим авт.)

О подобном вопиющем случае писали уфимские газеты.

Выступление Кондратия Шкуродерова написано по мотивам весьма откровенной книги Г.А. Водолеева 'Люди и спецслужбы'.

См. речь Александра Ульянова на суде.

По выражению Александра Михайлова.

Если бы на планете Мезля знали о земной итальянской мафии, то сказали бы, что в группе пропаганды связник Гуляев играет роль "подручного", называемого иначе underboss. Все приказы отдаются ему боссом с глазу на глаз, а затем underboss доводит приказы до сведения каждого из капитанов мафии (caporegime). А уж от них инструкции о своей части работы получает каждый солдат мафии (soldier).

Если бы на планете Мезля знали о земной партии "Народная Воля", то обязательно бы отметили - такую роль "контрразведчика" играл в ней Александр Михайлов.

В документе эти места, часы и сигналы были расписаны для каждого из подпольщиков.

Если бы на Мезле знали о китайских Триадах, то обязательно приклеили бы куратору Клигину прозвище "фу шан шу", финансисту Сироткину титул "пак тсе син", а связнику Гуляеву - имя "шо хай", что значит "соломенная сандалия". Не остались бы без прозвищ и активисты, не входящие в группу пропаганды - вербовщик Зернов именовался бы "синг фунг", командир городской организации - "лунг тао", то есть "голова дракона". Лидер силовой подгруппы звался бы "красный шест", или "хун кванг". А рядовые активисты носили бы имя "сей коу джай". Однако на Мезле о тысячелетней истории неуязвимых Триад ничего не было известно.

Именно так - ударом лома - 16-го декабря 1883 г. был убит подполковник Г. П. Судейкин, на квартире своего агента Сергея Дегаева.