Федор Ильин - Долина Новой жизни

Я заметил, что у этих существ были нашиты номера на груди, как и у всех прочих, и они обращались друг к другу по-английски, но говорили отрывисто, хриплыми голосами. Ноги и руки, торчавшие из одежды, были покрыты волосами, и в работе они часто прибегали к помощи ног. Это зрелище произвело на меня удручающее впечатление, и я не мог избавиться от него даже на обратном пути к поселку. Мы шли всё время молча, и Карно не старался возобновить разговор.

Признаюсь, вечер этого дня я провел в грустном настроении. Жизнь моя здесь не представлялась мне более в привлекательных красках.

На утро ко мне явился веселый итальянец Филиппе Мартини, чтобы повести меня в Город. Он был тщательно одет, вполне по-европейски, и очень оживлен.

– Я очень люблю показывать приезжим здешние достопримечательности. Я могу считаться аборигеном. Пятнадцать лет прошло с тех пор, как я ступил на эту землю; немало и моих трудов положено на создание всех тех чудес, которые вы увидите, и хотя я жалуюсь на различные тяжелые обстоятельства жизни, однако должен сказать, что обстановка для работы здесь такова, какой вы себе не можете и представить. Вы получите в свое распоряжение все, что пожелаете. Пытливости вашего ума не будет поставлено никаких преград. Советников по всем специальностям вы найдете самых лучших, самых смелых. Единственное, чем мы живем – это работой.

Путь от дома до станции тюба продолжался не более трех минут. Мы подошли к каменной лестнице, которая вела к подземной галерее. Там при ярком электрическом освещении я увидел группу людей в серых костюмах с различными цветными знаками на воротниках и на рукавах, с обычными номерами на груди. Тут же стояли два или три господина, одетых, как и мы, по-европейски. Одна из стен галереи была металлическая, в ней находилась наглухо закрытая дверь, закрепленная большими гайками. Не прошло и двух минут, как что-то громко хлопнуло за этой стальной стеной, и тотчас же двое служащих отвернули гайки у дверей. Я увидел за ними внутренность вагона, освещенного и наполненного пассажирами. Часть из них вышла, и мы поспешили занять места. Вагон заметно качнулся, когда мы вошли; дверь была закрыта за нами, причем точно так же были завинчены изнутри вагона громадные гайки.

– Держитесь за поручни, – сказал мне Мартини, – мы двинемся, и нас сильно тряхнет.

Я почувствовал толчок, сердце мое сжалось, в голове стало пусто, как будто при сильной качке на море. Прошла одна минута или немного больше, и вагон встряхнуло так сильно, что я, наверное, полетел бы с сиденья, если бы не был предупрежден и не держался так крепко. Двери начали развинчивать.

– Мы приехали, – сказал Мартини, пропуская меня вперед. – Мы в центре Города. Сто километров в минуту.

Я был настолько озадачен всем совершившимся, что даже неясно помню, что со мной было в первое время после того, как мы вышли на улицу. Трудно непривычным голове и сердцу выдержать такую бешеную скорость. Я пришел в полное сознание на скамейке под деревом, после того как Мартини поднес к моему носу какой-то флакон, наполненный синей жидкостью.

– Ваша слабость вполне понятна, дорогой Герье: организм должен приспособиться к большим скоростям движения. Не торопитесь, отдохните, спешить некуда.

Я был рад последовать совету моего нового друга и, вытирая пот, обильно выступивший на лице, осматривался вокруг. Дома готического стиля, не более чем в пять-шесть этажей высотой, стояли по обе стороны улицы. Посредине тянулся широкий тенистый бульвар, где мы сейчас сидели. Мостовая, залитая какой-то блестящей массой, была ниже бульвара и панели, проходящей вдоль домов, по крайней мере на четыре метра. Во многих местах с панели на бульвар через мостовую были перекинуты красивые дугообразные мосты. По улицам неслись целые вереницы автомобилей. По широким панелям двигалась густая толпа людей. На бульваре публики было значительно меньше, и только на скамейках в тени деревьев сидели отдыхающие. Был жаркий день, солнце пекло совершенно по-летнему. Громадные автобусы, переполненные пассажирами, следовали по всем направлениям. всё напоминало собой большой столичный город, кроме того, что здания были построены по одному типу; магазинов нигде не было видно, и проходившие были одеты однообразно. Бросалось в глаза ночное отсутствие женщин. Когда я устремил свой взгляд сквозь ветви деревьев, я мог убедиться, что несходство с обычными городами было очень велико. Прежде всего поражало большое количество аэропланов, которые то и дело проплывали над улицей. Некоторые из них опускались на крыши домов или поднимались с них. В воздухе носились летающие люди, то взмахивая своими длинными крыльями, то паря, как громадные ястребы.

– Мы находимся на Центральной улице. Это главная артерия Города: здесь помещаются все учреждения, все главные лаборатории, все главные институты и школы. Здесь сосредоточено управление, и здесь живет сам Куинслей, – говорил Мартини.

– Прежде чем мы пойдем дальше, – перебил я, – вы должны объяснить мне, каким образом мы могли приехать сюда в несколько минут? Как могла быть достигнута такая невероятная скорость?

– Вы всегда хотите знать всё до конца, – засмеялся Мартини. Принимайте факты, как они есть. Если я буду объяснять все, мы далеко не уйдем: нам придется останавливаться на каждом шагу! Ну, хорошо, так и быть, это я вам сегодня объясню, но вы дадите мне слово, что больше не будете расспрашивать. Люблю наблюдать вновь прибывших. Какой, я полагаю, у вас сумбур в голове! И вполне понятно… Изобретение, собственно, принадлежит одному европейскому инженеру, кажется, русскому; насколько помню, он сделал даже модель и демонстрировал ее в Петербурге.

– Что представляет собой тюб?

– Это металлическая труба, проложенная местами под землей, местами на поверхности или, подобно мосту, на высоких устоях. В этой трубе висит такой вагон, в каком мы только что ехали. Он висит, ни к чему не подвешенный, и не находится в соприкосновении ни с одной из стен трубы. Это достигается электромагнитами, расположенными со всех сторон трубы. В таком состоянии вагон проходит весь путь, трение исключено. Из трубы выкачан воздух, полет вагона совершается беспрепятственно, с той быстротой, которая ему придана вначале. Остановка производится почти мгновенно, с помощью особых тормозов.

– Гениально! – воскликнул я, выслушав Мартини. – Но сколько же электричества должно быть израсходовано на питание этих электромагнитов! Какая работа была затрачена на устройство этой трубы!

– У нас нет недостатка в энергии, а рабочих рук сколько угодно… Но вы забыли наше условие – никаких дальнейших объяснений. Вы отдохнули, и мы идем.

Говоря это, он встал и потянул меня за руку. Мы пошли по бульвару.