Алексей Лукьянов - Карлики-великаны

— Дядя Мумукин, что он делает?

— Стреляет по паролету, это же очевидно!

— А там люди?

— Ну… как тебе сказать… наверное, да, — смутился Тургений.

В несколько прыжков кинконг достиг стены, разогнал пар и, обжигаясь и шипя от боли, выломал орудие и сбросил в море.

Вскоре стало понятно, что если «часовой» и попал в летательный аппарат, то несерьезно. Вот паролет сделал круг над крепостью, вот завис, вот сел… Едва стих шум двигателя, а показавшееся над краем стены солнце окрасило его корпус оранжевым, дверь машины распахнулась, и оттуда тоже посыпался народ… точнее, это был не народ, а самый что ни на есть цвет нации — Верховный Совет полным составом, кроме разве что Большого Папы. Агенты радостно завопили, увидав начальство, и только Димон не обращал на Распута никакого внимания:

— Верую!

Мумукин шепнул Трефаилу:

— А где Хэдэншолдэрс?

Люлик и Сууркисат обернулись на Тургения. Взгляды обоих не предвещали ничего хорошего.

— Чего я сказал-то?

— Это он! — заорали Трефаил и Касимсот.

— Нет! — Мумукин в ужасе зажмурился.

Сууркисат бросился к Власу:

— Малыш, хватай часового! Лови его! Лови!

Диктатор заметался по стене. Нельзя сказать, что Влас так уж старался поймать Большого Папу, но нервы у Вальдемара Некрасовича сдали. Он начал ругаться, угрожать, незаслуженно обозвал Власа засранцем и даже умудрился разок выстрелить из пистолета, который все это время держал в кармане. Пуля угодила кинконгу в нос, и из глаз малыша брызнули слезы.

Тут Хольмарк, до сей поры старавшийся не отсвечивать, с воплем:

«Маленьких обижают!» раскидал Верховный Совет с его прихвостнями, легко вспорхнул на стену, в мгновение ока настиг Хэдэншолдэрса, вырвал у него пистолет и надавал пощечин.

Далее свершился самый бескровный и полюбовный государственный переворот за всю историю Архипелага. Трефаил предложил всему Президиуму сдаться, или он немедленно всем глаз высосет. Угроза подкреплялась сопением обиженного великана и воплями «верую!», с которыми Скоряк принуждал Распута поклониться кинконгу.

Скоро рассвело окончательно, а за Дверью, наоборот, показалось багрово-красное светило. Предстояло самое главное — отправить малыша домой.

— Слушай, там уже поздно, — уговаривал Власа Тургений. — Может, завтра?

Но мальчик твердо решил, что приключений пережил выше крыши. Он решительно шагнул из-под купола наружу и закрыл за собой Дверь.

— Ну вот и все, — с облегчением вздохнул Тургений.

Но ни Трефаил, ни Ванзайц не разделяли мумукинского оптимизма.

Потому что Вальдемар, едва Дверь закрылась, таинственным образом преобразился из слабого и безжизненного кролика в голодного и злого удава. Большой Папа злорадно цыкнул зубом:

— Факми, убей их.

Донт сделал шаг вперед. Оружия у него не было, но как профессионал Факми мог делать работу даже голыми руками. Вопрос состоял в следующем: можно ли убивать людей, на которых снизошла благодать Божия?

В это время Дверь снова открылась, и невидимый Громыхайло, сидящий, очевидно, на плече у Власа, сказал:

— Горстью, горстью бери!

Влас наклонился и сгреб Верховный Совет, никто даже пикнуть не успел.

— Куда вы их? — спросил Сууркисат.

— Это мне компенсация! — отсалютовал Прохердей. — Ох, я ими и покомандую!

Потом Дверь закрылась, на этот раз — окончательно. Трефаил и Мумукин долго смотрели на голубой хрусталь неба, а потом Тургений на свою беду вспомнил:

— Адидасыч, еппона мама, ты мне сюрприз обещал!

Сууркисат наморщил лоб.

— А, помню, да. Я решил тебя на Лысюке женить.

Тут Мумукину и поплохело.

Необходимое заключение Лысюка очень быстро одумалась связывать жизнь с придурком бешенства и вышла замуж за Донта Факми. Очень скоро они отправились в свадебное путешествие по ту сторону купола.

Никто из жителей Архипелага Гулак больше не работал. Алмазы, в которые под давлением купола превращался уголь, были национализированы, министрами брюликодобывающей промышленности стали братья Касимсоты. На вырученные деньги Соседский Союз закупает еду, специалистов и экологически чистую машинерию.

Хольмарк подумал-подумал и не стал обнародовать открытие. Ему заново отстроили обсерваторию, и теперь астроном пытается доказать, что полюсов всего два, а земля крутится. По настоятельной просьбе Трефаила и Мумукина стены в обсерватории обиты войлоком.

Главных виновников падения парового режима восстановили в должностях на «Радио Сахарин». Но выговор с занесением в личное дело за прогулы и срыв эфира Лиффчинг им таки впаял. За сумятицу и нестыковки в сюжете повести ответственность несут эти же отморозки.