Алексей Лукьянов - Книга Бытия

Гуй-Помойс с грохотом развернулся, почуяв аппетитный запах:

— Слушай, это твой вчерашний хвост так здорово пахнет?

Молодой кивнул на нежданную добычу и пригласил Гуй-Помойса присоединиться к трапезе. Сегодня упрашивать дважды не пришлось: вчерашнего хвоста на двух здоровых ходоков не хватило.

— Откуда она здесь взялась? — Гуй-Помойс окунул длинный палец ноги в желе, облизнул, и остался доволен. Зачерпнув из брюха убитой сикараськи полной пяткой, он принялся уплетать неожиданный завтрак.

— Да вот не знаю. Утром в зад клюнула.

Старший на мгновение оторвался от пиршества, оглядел панцирь и задумчиво произнес:

— Вот кто мне спать не давал. Почти всю ночь скреблась, чуть дырку не проколупала.

Ыц-Тойбол увидел на панцире товарища несколько еле заметных царапинок. Всю ночь Гуй-Помойс храпел со страшной силой, неудивительно, что привлек внимание незнакомой.

Другой вопрос, откуда она действительно взялась, и была ли она одна… Словно в подтверждение опасений ходока, дырка в потухшем костровище, которую они с напарником не заметили спросонья, раздалась вширь, и оттуда полезли самые разнообразные сикараськи, причем некоторые, весьма смертоносные на вид, на ходу поедали не очень смертоносных.

Вчерашние личинки , вспомнил Ыц-Тойбол, удирая в сторону быстрее, чем верховой брюл-брюл того мудреца-практика, что впарил испорченную труху.

— Червяки вчерашние, — разобрал Ыц-Тойбол сквозь грохот катящегося впереди бронированным шаром Гуй-Помойса.

Не ощутив спиной погони, младший ходок рискнул обернуться.

На месте вчерашней стоянки бушевало побоище. Сикараськи рвали друг друга явно и исподтишка, царапались, кусались, душили, молотили об грязь…

В результате выжило нечто длинное. Причем длилось оно в самые разные стороны, и сторон было никак не меньше десяти. Дальше Ыц-Тойбол считать пока не умел.

Гуй-Помойс скитался всю свою жизнь, с тех пор, как его в зарослях бучня отыскал первый партнер. С тех самых пор прошло очень много этапов, Гуй-Помойс даже сбился со счета. Он мерз в канавах, погибал в пьяных драках, терялся в лесах, плутал в городских кварталах, но ни разу не встречал ничего подобного. Он подобрался к Ыц-Тойболу на дрожащих руках и тихонько прошептал:

— Ты когда-нибудь встречал такую штуковину?

— А? Что? — мудрец не ожидал вопроса, поэтому встрепенулся, и короткий хвост его вздыбился перьями и редкой шерстью, а под стеганым халатом вспотела грудь.

— Я говорю: сами-то вы за какой надобностью туда едете? — повторил воин.

Мудрец перевел дух.

— Ну… в некотором смысле… — он вспомнил, что усложнять нельзя, и постарался максимально доходчиво объяснить, зачем направляется вглубь равнин. — Видите ли, любезный Дол-Бярды, я мудрец-практик, и с недавних пор меня беспокоит одна немаловажная проблема. Понимаете, меня интересуют три вещи: скорость, время и расстояние. То есть реальное соотношение пространства и времени. Понимаете?

— Угу, — кивнул Дол-Бярды, и мудрецу стало ясно, что спутник ничего не понял. Это только подстегнуло Тып-Ойжона, и он с жаром, присущим всем мудрецам, принялся объяснять:

— Чтобы попасть из одного места в другое, нам нужно что?

— Сесть верхом?

— Нет, не столь конкретно. Чтобы попасть из одного места в другое, например, из лавки в харчевню, нам нужно перейти улицу, правильно?

Упоминание привязанных к реальной жизни объектов дало необходимый результат: в глазах Дол-Бярды наконец-то зажглась искорка понимания. Воодушевленный, Тып-Ойжон продолжил:

— При этом мы преодолеваем небольшое, но расстояние. Теперь на мгновение допустим, что вам приказано попасть из Города в леса. Вы оседлаете верного пан-рухха и направитесь туда, верно?

— Приказ есть приказ, — отчеканил воин.

— Я рад, что вы меня понимаете, — истово закивал Тып-Ойжон. — Итак, и в том, и в другом случае вы совершаете движение и преодолеваете путь. Вы следите за моей мыслью?

— О, да, — согласился Дол-Бярды.

— Но если в случае с путешествием из лавки в харчевню вы только и успеваете, что сосчитать до…

— До десяти, — подсказал воин.

— Это очень быстро, — удивился Тып-Ойжон, и Дол-Бярды горделиво закатил глаза.

— А до лесов вы домчитесь?..

— За два, — Дол-Бярды загордился еще сильнее.

— Что? — раскрыл клюв мудрец.

— За два этапа, — похвастался Дол-Бярды. — У меня очень быстрый пан-рухх.

Тып-Ойжон закрыл клюв, поправил шапку, съехавшую на глаза, и не без иронии заметил:

— Действительно, быстрый. А вот бы здорово было домчаться до лесов, сосчитав всего лишь до десяти?

Дол-Бярды потянул поводья:

— Как это?

— Ну, увеличить скорость… — брюл-брюл никак не желал замедлиться до скорости пан-рухха, и пока Тып-Ойжон крутился на кляче вокруг воина, шапка постоянно съезжала мудрецу на глаза, и Тып-Ойжон сам себе казался в этот момент неоправданно суетливым, но ничего поделать с собой не мог — соскучился по живой душе.

Воин в глубоком сомнении осмотрел свое верховое животное:

— Чушь. Ботва, конечно, самый быстрый, но меньше, чем за два этапа, он до лесов не доберется. Я уже пробовал.

— В этом-то и дело, — с торжеством воскликнул мудрец. — Бесконечно скорость развивать нельзя. Я пытался однажды разогнать звук до скорости света…

— ? — воскликнул Дол-Бярды.

Он полный балбес, расстроился Тып-Ойжон, и начал всерьез жалеть, что предложил этому солдафону сопровождать свою ученую персону. Ну почему они все такие тупые, эти военные? Однако, будучи мудрецом, Тып-Ойжон никогда не прекращал уповать на торжество разума:

— Понимаете, я вычислил, что свет — быстрее всего в мире. Быстрее даже вашей клячи Вы вряд ли поймете ход моих мыслей, это надо долго объяснять специальными терминами, но поверьте мне на слово: это так. Так вот, я пытался экспериментальным путем разогнать звук до скорости света, и знаете что?

— Что?

— Звук сгорел.

Вид у Тып-Ойжона был совершенно безумный: шапка с флюгером вновь съехала набекрень, глаза закатились, крылья описывали замысловатые пассы, пух на ладонях источал сильный запах пота. Дол-Бярды не то чтобы испугался, но в его голове засвербела мысль о неоправданно поспешном решении сопровождать мудреца.

Мудрец вышел из экстатического состояния, смутился, высморкался в рукав, извинился и привел себя в подобающий вид. Воин тактично промолчал.

Вскоре светило наполовину ушло за горизонт, и Тып-Ойжон осмелился спросить:

— А вы за какой надобностью, уважаемый, отправились?..

— Линяю… — просто ответил Дол-Бярды.

— Ах, да, простите, — еще больше смутился мудрец. — Я должен был догадаться.

Итак, харчевня "Веселые сикараськи" принимала всех, кто мог заплатить. Но если Раздолбаи вошли туда, то это вовсе не говорило об их кредитоспособности. Это лишний раз доказывало их сущность.