Кир Булычев - Таких не убивают

Эти не обязательные сбивчивые мысли крутились в голове Лидочки, словно она не просто смотрела на своего убитого знакомого, а приступала к расследованию. Слышен был выстрел или нет - это важно для сыщика, а не для приятельницы погибшего.

- Как вы думаете, кто его убил? - спросил капитан.

Лидочка четко расслышала вопрос, но он к ней как будто не относился, и в ответ произнесла фразу, которую ей самой придется не раз выслушать в ближайшие дни:

- Таких не убивают.

Лидочка не хотела обидеть Сергея. Но насильственная смерть подразумевает определенный накал страстей, отношений, когда убийство - едва ли не единственный способ разрешить противоречия. В кругу, к которому принадлежала Лидочка, конфликты разрешались в худшем случае скандалом или судом. Муж мог ударить жену, жена могла замахнуться на мужа. Но сама мысль об убийстве никому из знакомых просто не могла прийти в голову. И если вчера Нина Абрамовна сказала в сердцах, что проще убить человека, чем оформлять документы на его смерть, это не имело никакого отношения к убийству. Такая мысль Нине и в голову бы не пришла. Убийство оставалось в каком-то чужом мире, о котором знали из газет и телевидения. Из этого мира глухо доносятся выстрелы и взрывы, но в своем кругу насильственная смерть просто немыслима. Случается, напали по дороге домой, избили и ограбили, к кому-то влезли в квартиру. Но все это вторжение извне, из злого внешнего мира.

- Он давно мертв? - спросила Лидочка.

Капитан даже не стал отвечать.

- Кто же мог его убить?

- Вот я и думал, что вы мне поможете, - мрачно ответил капитан.

- Как же я вам помогу? Меня здесь не было.

- Вы были недалеко.

Лидочка промолчала. Капитанам милиции положено подозревать всех знакомых убитого и в конце концов найти корыстного наследника. Или обнаружить связь с преступной бандой на овощной базе.

- Пойдемте на кухню, - попросил капитан.

На длинном, прислоненном к стене столе еще стояли неубранные следы вчерашнего обеда. Открытая банка с огурцами, половина буханки, стопка грязных тарелок. Ага, Сергей собрался было начать уборку, но тут это и случилось.

- Садитесь, - сказал капитан, осторожно отодвигая портативную пишущую машинку Сергея. В ней был заложен лист, вроде бы вчера его не было, - значит Сергей успел попечатать. Бледные буквы толпились тесно, и Лидочке не было видно, о чем Сергей писал.

Капитан взял лист из аккуратной стопки чистой бумаги рядом с машинкой. Достал из кармана рубашки шариковую ручку.

На кухне была открыта только форточка. Было душно. Жужжали мухи, пахло прокисшей пищей. Рюмки, стоявшие в ряд по краю стола, издавали неприятный сладковатый запах вчерашнего пьянства. Наверное, милиционер думает, что мы здесь устраивали оргии.

- Не было никакой пьянки! - с некоторым раздражением возразила Лидочка на невысказанный вопрос. Капитан поднял бровь. Бровь была темно-рыжей, что было странно при черных волосах, словно капитан красил голову. У него было мучнистого цвета блестящее лицо с неровной кожей. Глаза были маленькие, зеленые. Неприятное лицо. Тяжелое и неумное.

- Простите, - сказала Лидочка.

Итуся заглянула в окно снаружи, стараясь понять, что происходит на кухне, даже приложила руку лопаточкой ко лбу. Но видно было плохо.

- Я открою окно? - спросила Лидочка.

Ей было гадко от духоты и запахов.

- Открывайте, - согласился милиционер.

На зиму и в дни отъездов хозяева ставили на окна решетки - добротные решетки, на болтах. Но летом решетки мешали открывать окна и сейчас стояли в прихожей, прислоненные к стене.

- Давайте поговорим, - сказал капитан.

- Прямо здесь?

- А чего мы будет откладывать, - сказал капитан.

Теперь, сидя за столом, он не казался столь официальным и строгим.

- Чего откладывать, - повторил он. - Чем скорее мы разберемся, тем лучше. Скажите мне свои данные. Имя, фамилия и так далее.

- Но у меня нет паспорта.

- С паспортом зайдете ко мне в отделение, официально, - сказал капитан. - Сейчас изложите самое главное.

- Но вы не представились! - сообщила Лидочка. И добавила смущенно: - Мне неудобно обращаться к вам «господин капитан».

- Можете говорить «гражданин капитан», - сказал тот и тут же смилостивился. - Голицын, - представился он. - Анатолий Васильевич. Как нарком культуры, довоенный, слышали?

- Тогда записывайте, Анатолий Васильевич, - сказала Лидочка. - Берестова Лидия Кирилловна, год рождения по паспорту - тысяча девятьсот шестидесятый.

- Никогда не дашь, - заметил тезка наркома и этим перевел Лидочку из разряда подозреваемых в нормальные свидетели.

В дверь кухни сунулся милиционер, который встречал их у калитки.

- Свидетелей отпускать или пускай ждут?

- Тех двоих с собакой? - спросил капитан. - Подождут.

- Мы были все вместе, - сказала Лидочка. - Всю ночь и все утро.

- Не спешите, - перебил ее Анатолий Васильевич. - Давайте по порядку. Где проживаете, как сюда попали. По порядку. Мне же для дела нужно.

Лидочка изложила по порядку причины, приведшие ее на место преступления, сказала, кто здесь был, кроме нее, рассказала в двух словах о событиях вчерашнего дня. И лишь когда кончила говорить, а капитан все медленно писать, он отложил лист и спросил:

- Подпишитесь или отложим до отделения, когда паспорт принесете?

- Как хотите, - сказала Лидочка.

Она вдруг почувствовала, что устала - хоть просидела на кухне всего сорок минут.

- Теперь будете Глущенок допрашивать? - спросила она.

За стенкой слышались голоса, толкотня, шум. Голицына позвали оттуда. Он ушел, оставив Лидочку одну.

Она заглянула в комнату за капитаном и увидела, что Сергея уже положили на носилки и собираются уносить. Анатолий Васильевич что-то вынюхивал вокруг тела. Потом стал шептать на ухо второму милиционеру. Санитары понесли носилки прочь из гостиной, доктор в белом халате, совсем молоденький, шел сзади. Рука Сергея вдруг сорвалась с носилок и бессильно свалилась. Пальцы задевали доски пола. Лидочке захотелось рвануться, поправить руку, но она не посмела, что-то остановило ее. То ли страх перед Сергеем, перед смертью, то ли страх перед Анатолием Васильевичем Голицыным, милиционером, который имел право задавать вопросы и обвинять людей. А почему бы мне и не вернуться ночью, не пройти в дом - окна, наверное, были открыты, почему мне не убить Сергея? Бред какой-то! Таких, как Сергей, не убивают. Представь себе любого человека на земле, который накопил в себе столько ненависти к Сергею, чтобы убить его? Застрелить? А где покупают пистолеты, чтобы убивать знакомых популяризаторов ботаники, написавших современный роман? В телевизоре это выглядит так просто - подошел к эстонским мафиози, купил пистолет и еще пулемет. А на самом деле?