Джеймс Блиш - Дело совести

Свени оставил передатчик на столе станции, вернулся в колонию и честно рассказал Рулману все: кем он был и что недавно сообщил.

Рулман пришел в ярость, но это была тихая, контролируемая буря, а потому в тысячу раз более страшная, чем любая открытая вспышка бешенства. Он просто сидел и смотрел на Свени через стол. С его лица исчезло все добродушие, а из взгляда — тепло. Несколько секунд спустя Свени понял, что Рулман его просто не видит — все внимание ученого занято собственными мыслями. Так же вовнутрь был обращен и его гнев.

— Я просто потрясен, — сказал он таким ровным голосом, что в нем, казалось, не было ни грамма эмоции. — И более того, я потрясен собственной слепотой. Я должен был предусмотреть нечто подобное. Но ни сном, ни духом не подозревал, что они имеют нужное оборудование и знания и рискнут поставить все на карту такой долговременной программы. Короче, я был идиотом!

На миг в его голосе возникла какая-то эмоциональная окраска, но она была до того язвительной, что Свени невольно поежился. Но пока что в адрес Свени Рулман не произнес ни одного слова проклятия. Ученый бичевал самого себя.

Свени осторожно сказал:

— Откуда же вы могли знать? Я мог попасться на многих пустяках, но я изо всех сил старался, чтобы этого не случилось. Я мог бы скрываться еще долго, если бы захотел.

— Ты? — переспросил Рулман. Это единственное слово было страшнее удара. — Ты виноват во всем этом не больше, чем машина, Дональд, какой ты и являешься. Я слишком хорошо знаю пантропологию, чтобы думать иначе. Очень легко изолировать младенца-адаптанта, отрезать его от остального мира, предотвратив превращение в нормальное человеческое существо. Твое поведение было жестко запрограммировано.

— Разве? — с некоторой мрачностью спросил Свени. — Я ведь сам пришел и все рассказал. Разве не так?

— Ну и что? Разве это может теперь кому-нибудь помочь? Я уверен, что земляне включили в свои расчеты и такую вероятность. И вот ты стараешься играть за обе стороны против третьей. Третья сторона — это ты. Ты выдал себя, свой маскарад, но одновременно и колонию. Этим ничего не добьешься.

— Вы уверены?

— Вполне уверен, — сказал Рулман. — Они придумали для тебя приманку-награду. Судя по вопросам, которые ты задавал, они обещали трансформировать тебя в нормального человека, как только узнают от нас, как это сделать. Но все дело в том, что это принципиально невозможно, и ты это знаешь. Я очень сожалею, Дональд, поверь мне. И не моя вина, что они превратили тебя в существо вместо личности. Но и в колонии у тебя теперь нет будущего. Ты теперь всего лишь бомба, к тому же взорвавшаяся.

Отца Свени никогда не знал, а полиция Порта смогла воспитать у него минимум уважения к старшим. Он вдруг обнаружил, что Рулман вызывает у него ярость.

— Что за чушь вы несете, доктор Рулман? — сказал он, глядя на сидящего напротив человека. — Ничто еще не взорвалось. И я могу дать вам массу полезных сведений, которые пригодятся. Конечно, если вы не решили сдаться… Рулман поднял на него глаза.

— А что ты можешь знать? — спросил он немного удивленно. — Ты сам сказал, что решение примет компьютер на борту корабля капитана, как там его — Майклджона. А с ним самим у тебя эффективной связи нет. Неподходящее время блефовать, Дональд.

— Зачем мне блефовать? Я больше, чем кто-либо знаю, как поступит с моим сообщением Земля, что она предпримет. Вся колония слишком долго была в изоляции. У меня же самый свежий опыт общения с землянами. Я бы вообще не пришел, если бы считал положение безнадежным. И если бы не послал такое сообщение, которое оставляет колонии некоторую надежду. И я не веду двойной игры, понимаете? Я целиком на вашей стороне! И хуже всего было бы вообще не посылать ничего. А пока что у нас есть передышка.

— И почему ты думаешь, — медленно спросил Рулман, — что я тебе поверю?

— Это вам решать, — резко ответил Свени. — Если я и испытываю сейчас колебания, то лишь потому, что жизнь в колонии не убедила, что мое будущее здесь. Колония сама виновата, что слишком скрытна с собственными членами.

— Скрытна? — сказал Рулман, на этот раз с нескрываемым удивлением. — В каком смысле? Что нам скрывать?

— Я говорю о некоем «проекте». И о том первоначальном преступлении, из-за которого Земля стремится заполучить вас обратно. В особенности вас, доктор.

— Но… э-э, это знают все, Дональд. Это общеизвестный факт.

— Возможно, и так. Но вот какое дело — ведь мне он НЕИЗВЕСТЕН! И большинство колонистов, считая этот факт общеизвестным, упоминает о нем лишь косвенно. Словно это шутка, которую знают все. Но все — не знают. Вы понимаете? Я обнаружил, что половина второго поколения на Ганимеде имеет самое туманное представление о прошлом. И весь объем сведений, доступный такому новичку, как я, можно разместить в дырочке величиной с глаз птицы-пинны. А это опасно. Вот почему я мог бы предать колонию, если захотел, и вы не смогли бы меня остановить.

Рулман откинулся на спинку кресла и довольно долго молчал.

— Дети довольно часто не задают вопросов, даже когда не знают ответов, — пробормотал он с ошеломленным видом. — Они любят притворяться, что знают ответ, даже если это не так. Поднимают себя в собственных глазах.

— Дети… и шпионы, — сказал Свени. — Некоторые вопросы не могут задавать ни первые, ни вторые, и почти по одинаковой причине. И чем меньше знают дети, тем больше шансов у шпиона остаться незамеченным среди взрослых.

— Я начинаю понимать, — сказал Рулман. — Мы считали, что защищены от нападения и шпионов, потому что шпиону с Земли не выжить здесь без специального оборудования, которое легко засечь. Тем временем мы сделали себя легко уязвимыми социально. Максимально уязвимыми.

— Именно так я и понимаю положение. И уверен, что, если бы мой отец остался жив, он бы позаботился, чтобы такого не случилось. Он был экспертом. Я верю в его способности, хотя и никогда своего отца не видел. Но теперь это чисто риторический вопрос: смог бы он нам помочь.

— Нет, — возразил Рулман. — Это очень даже важный вопрос. И ты это доказал, Дональд. Твой отец не смог предотвратить нашего социального ослабления, но, возможно, дал нам орудие, чтобы исправить положение.

— Вы имеете в виду меня?

— Да. Агент ты или не агент, но в тебе гены, которые были с нами с самого начала, и я знаю, как проявляется их эффект. И начинаю надеяться. Что мы должны предпринять теперь?

— Сначала, — попросил Свени, — расскажите, как возникла эта колония. И все остальное!

Это было не так просто.

ИСХОДНЫЙ ПУНКТ: Управление.

Задолго до начала межпланетных полетов большие города Америки потеряли возможность контролировать свои транспортные проблемы. Чисто политическое решение проблемы превратилось в химеру. Никакая городская администрация не была в силах истратить необходимое количество денег, чтобы рационально улучшить обстановку, поэтому в следующем туре чиновников устраняли разгневанные пешеходы или водители, которым тоже требовалась помощь.