Илья Ангелов - Прыгай, Филька!

Вась-Вась в еде особо не нуждался. Главным для него было добыть до одиннадцати утра 20 рублей. Столько стоил у осетина Шаура пластмассовый двухсотграммовый стаканчик со специальной "бомжовой" водкой, которую земляки Шаура бодяжили в одном из подвалов города из паленого спирта. Кроме Шаура "бомжуху" можно было приобрести у дагестанца Мамеда, чечена Исы и аварца Гамзата. Расторопные горцы уже многие годы пригоняли в город цистерны с заветной жидкостью…

Иногда Вась-Вась удавалось добить четыреста капель еще до обеда. Выпив, он заваливался где-нибудь спать, а затем запоздало бросался стрелять деньги — с пустым карманом возвращаться домой не рекомендовалось…

…Купили три бутылки паленой, три банки двадцатирублевой тушенки, пачку куриных голов, выпросили два батона черствого белого и полбуханки черного хлеба. Пока мужчины, точнее Рахим, собирали ветки на вечер, Жулька разожгла очаг, согрела тушенку и вывалила в пластмассовую миску огурцы. Немного горячего жира с волосинками мяса бомжиха положила в филькину банку, добавила туда хлеба и залила горячей водой.

Разлили по пятьдесят в пластиковые стаканчики, найденные сегодня на помойке, выпили, вздрогнули. Ох!

И начался пир!

Первой справилась с ужином Филька. Но сколько она ни просила добавки, больше ей не дали.

— Отстань, зараза! Не видишь — нас тут трое и каждому всего по банке? — окрысилась на кошку Жулька.

Рахим молча отщипнул кусок хлеба и кинул его Фильке.

— Кушай, пажалста. Больше нет. Надо завтра.

— Ничо, хе-хе, привыкнет, иждивенка, — хихикнул Вась-Вась. Сама выбрала свою судьбу, хе-хе…

Бомжи доели тушенку, закурили и налили по второй. Филька, чихая от дыма, отползла в сторону, поближе к прямоугольному окошку.

Вась-Вася потянуло на беседу.

— А вот я вам скажу: Россия — лучшая в мире страна! — гордо заявил он. — Сегодня на рынке один мужик рассказывал, у него сын из Америки вернулся, был там в командировке. Представляешь, в Америке человека могут уволить с работы уже только за то, что он курит! Совсем охренели пиндосы! Вышел ты, к примеру, из цеха, засмолил цигарку, возвращаешься, а у тебя на станке лежит приказ! А что говорить о бухле? Почует ихний начальник запашок — вмиг выставляют за порог завода. Где это видано, чтобы человеку на заводе запрещали курить или гнали за сто грамм? Да будь такое у нас, мы, рабочие, нахуй бы такой цех в щепки разнесли. А американцы молчат. Гнут спину на хозяина. А еще мужик сказал, что у них там всюду понатыканы камеры слежения. И компьютер отмечает — когда и куда ты отошел с рабочего места, а потом хуяк! — и штрафуют на ползарплаты! И так по всей стране. Ни во что уже не ставят человека, а называют это демократией и пропагандируют по всему миру. Не-не, ребята. Вот подойди сейчас ко мне американец и скажи: Вась-Вась, давай отправим тебя к нам! Я б ему шиш показал. Не на того напали! Я свою родину ни на какую другую не променяю. А тем более на Америку.

— Правильно! — поддержала Вась-Вася Жулька Помойка. Я б этим американцам в глаза плюнула! Всюду суют, гады, свой поганый нос, учат нас как жить. Не нужна мне ни такая работа, ни такая жизнь. Я вообще вон десять лет бомжую и ничего, жива-здорова. Курю и бухаю, когда захочу. И родина-мать кормит, заботится!

— Это точно, — ответил Вась-Вась. — Я в бомжах уже пятнадцать лет. И по пальцам могу пересчитать дни, когда ложился спать с пустым желудком. С выпивкой да, напряги были, но все равно, разве жил бы я так в Америке? Да ни в жисть!

— Россия хорошо, — вступил в разговор Рахим. — Я у себя в Ош никогда столько денег не имел. А ведь жена, трое детей, кормить надо. Пять долларов зарплата. Лишь в Россия почувствовал себя человек. Трудно, да! Работаю, да. Но здесь лучше, чем в Таджикистан. Лучше, чем Киргизстан. Настоящая страна, для людей! А не Америка.

Спохватившись, достали брагу. Дернули водки, запили мутным, пахнущим дрожжами пойлом.

Вась-Вася потянуло на песни.

"С чего начинается родина?", "Широка страна моя родная", "По долинам и по взгорьям", "Наш паровоз вперед летит"…Каких только песен не знал Вась-Вась!

Вначале Жулька пыталась ему подпевать, но вскоре умолкла, потому что захмелевший Рахим обнял бомжиху и принялся тискать ее сдобное тело. Жулька хохотала и делала вид, что хочет вырваться из крепких рук таджика.

— Вставай, иди мойся! Буду сейчас тебя ебать в жопу! — приказал Рахим женщине. Та выпила еще пятьдесят, добавила браги и, крутя задницей, отправилась в дальний угол к струйке воды, стекавшей из разбитой трубы. Скинула с себя одежду и принялась подмываться.

Вась-Вась продолжал воодушевленно петь. В свои шестьдесят пять он давно перестал интересоваться сексом, а так как Рахим ебал Жульку почти каждый день, Вась-Вась даже не повернул головы в их сторону, настолько это его уже не волновало.

Филька подобралась ближе, чтобы увидеть, чем готовятся заняться Рахим с толстухой.

После того как Жулька подмылась, таджик принес поллитровую пластмассовую бутылку из-под минералки и наполнил ее водой.

— Вставай на колени, надо чистить с клизма! Всегда! — потребовал Рахим. Жулька, пьяно хихикая, опустилась на колени. Рахим, вспомнив, встал, вернулся к очагу и унес с собой пустую банку из-под тушенки. Пошуровал в ней пальцем, собирая жир, и смазал заднее отверстие партнерши.

— Ой, щекотно, ой-ой! — визжала бомжиха. Рахим засунул в отверстие палец, покрутил им, расширяя дыру, потом вынул и с силой вогнал туда короткое горлышко бутылки. Нажал на нее и в зад Жульке толчками стала заходить вода.

— Ой-ой-ой! Буль-буль-буль! — хохотала Жулька.

Когда бутылка опустела, Рахим показал бомжихе на отверстие трубы, служившее туалетом.

— Иди!

Жулька, затыкая зад пальцем, подбежала к дыре, присела и с мерзкими звуками начала испражняться. Рахим внимательно следил за ней, а затем снова повторил процедуру с бутылкой.

— Вот! — удовлетворенно отметил он, заметив, что Филька с ужасом и интересом наблюдает за его действиями. — Вот! Аллах велел, чтобы было чисто! Иначе нельзя! Гигиена, понимаешь?

Вымыв Жульке зад таджик пристроился к нему, спустил штаны и оттуда вылез толстый, кривой, обрезанный член.

— Ха! — крикнул мужчина и одним махом вошел в Жульку.

Вась-Вась выпил еще и запел одну из своих любимых песен — "Веселый марш" на музыку Шаинского и слова Харитонова:

Надо!

Надо!

Надо нам, ребята,

Жизнь красивую прожить.

Надо что-то важное, ребята,

В нашей жизни совершить!

Сама собою жизнь ведь не построится,

Вода под камушек не потечёт.

Нам на достигнутом не успокоиться

И не снижать души своей полёт…

Жулька орала и дергалась под ударами члена таджика. То она вопила "Ой, больно, не могу!", то наоборот прижималась задом к партнеру и просила: "Ну еще, милый, ну еще, Рахимушка!".