Илья Ангелов - Прыгай, Филька!

— Ирод! Ирод вифлеемский! Навуходоносор! — орала потом Никитишна, гоняясь за Кузей с веником. — Да что ж ты делаешь-то, нехристь, чтоб тебя разорвало!

Кузя в ответ шипел и злобно бросался на бабку, выставляя напоказ длинные острые когти. Нет, несмотря ни на что, он любил свою хозяйку и никогда бы не причинил ей зла, но тут уж нашла коса на камень. Хватит терпеть беспредел!

Цап! Цап! Царап!

Неравная битва продолжалась минут десять. В конце-концов Кузе пришлось отступить под диван, а Никитишна с оханьем и причитаниями бросила на пол веник и достала из холодильника чекушку. Бабка Никитишна была строгих правил — больше трех чекушек в неделю она себе не позволяла. Эта бутылочка была последней, а до конца недели оставалось еще целых три дня!

Плюнув, Никитишна налила себе большую, грамм на пятьдесят рюмку, перекрестилась и выпила ее залпом.

— Тьфу! Окаяный! Бес! Сиди-сиди там и не смей весь день вылезать! Ох, грехи наши тяжкие…

Ах ты, старый дурак! Думаешь, я не вижу? И не знаю? Как ты с этой чернявочкой на балконах охолаживаешься? Блудница! Блудница черная, вавилонская! Вот кто она! А ты? Седина в голову — бес в ребро! Совсем сдурел, хромой чертяка! Развел на старости лет шырли-мырли! Да ты на себя посмотри, ирод! Палкой тебе по заду, а не кошечку-целочку! Вот я завтра схожу к Власьевне, да! Поклонусь и попрошу: милая соседушка! Найдите вы вашей черномазой дуре той же породы кота! Молодого, сильного! Пусть ей заделает котят, чтоб не мучилась, а я, Никитишна, в лепешку разобьюсь, но всех их по хозяевам пристрою! И не придется топить! Даже денег вам дам — только не пускайте на балкон вашу проблядь, чтоб не дурила голову старому пердуну! Понял? Вот так завтра и сделаю!

Никитишна налила себе вторые пятьдесят и охнула их, на этот раз закусив соленым огурчиком.

Кузя лежал под диваном и молчал.

— Слышишь, ирод?

В ответ Кузя злобно заурчал.

— Ты мне попизди еще там из-под кровати! Я тебя вообще на живодерню сведу! — не унималась старуха. Водка начала действовать.

— А ну вылезай, тварь! Я тебе сейчас покажу как хозяйку царапать! — Никитишна зашла в комнату, подняла веник и, встав в боевую позицию, приготовилась "учить".

Тут уже Кузя не стерпел — вырвавшись молнией из-под дивана, кот прыгнул на грудь старухе и ударил ее лапой по подбородку! Тсссссс!

Из образовавшейся длинной, будто нанесенной бритвой раны, хлынула кровь!

— Ааааааа! В ужасе бабка бросила веник и кинулась в ванную. Смыв кровь и обработав рану йодом, она, всхлипывая, нацедила дрожащими руками еще пятьдесят капель. А потом села на кухне и разрыдалась.

Кузя, к тому времени уже опять спрятавшийся под диваном, подумал, повздыхал, поворочался, вылез и виновато пошлепал на кухню.

Никитишна одиноко сидела за столом и горько размазывала слезы по сморщенным старушечьим щекам.

Кот подошел к стулу и лег у ног хозяйки.

Никитишна коротко взглянула на него и приказала:

— Уйди, идол!

Но Кузя продолжал лежать.

Старуха поплакала и перестала.

— Любишь? Эх ты, Кузя…Ясно дело, влюбился ты на старости лет…Ладно, не сердись. Я же знаю, что такое любовь…Любишь, ну и черт с ним, люби…Виж, гад, как на хозяйку-то бросился…Защищает любовь свою…Хрен с вами, делайте, что хотите, не буду больше форточку закрывать. Только намучаешься ты со своей блудницей, ей-ей, попомни мое слово! Намучишься… А может так оно и надо. Любви ведь не прикажешь…Она из сердца идет, да…

Никитишна глубоко вздохнула и поплелась в комнату, на кровать. Легла и заснула.

Кузя виновато посидел немного около кровати, а потом запрыгнул на нее и устроился калачиком в ногах хозяйки…

*********

— Привет, Филька!

— Привет, Кузя!

— Знаешь, Филька, я давно хотел тебе сказать…

— Что?

— Ты мне очень нравишься, милая черная кошка. И наверное да, я тебя люблю…

— А что это такое, любовь?

— Любовь это…А я тебе нравлюсь?

— Не знаю, Кузя, наверное да. Ты очень хороший и с тобой интересно беседовать.

— И все?

— А что? Разве должно быть больше?

— Понимаешь, любовь это…когда чувствуешь, что не можешь жить без того, кого любишь и хочешь, чтобы он всегда был с тобою рядом. Чтобы спал рядом, ел из одной с тобою миски. Чтобы бегал вместе с тобой по крышам. Пугал голубей. Лазил по деревьям. Играл. Занимался с тобой сексом, получая взаимную приятность. Любовь это…ну…даже когда ты сидишь рядом с любимым существом и вы просто молчите, потому что слова не нужны. А еще любовь это когда ты готов пожертвовать ради любимого существа всем — и прежде всего жизнью. Ты готов броситься за него в бой, зная, что шансов уцелеть у тебя нет никаких. Но ты жертвуешь собой, потому что…ты…просто любишь и не можешь поступить по-иному…Я люблю тебя, Филька…

— Не знаю, Кузя…Я никогда не испытывала любви. Может потому, что я еще маленькая. Или потому, что глупая. А может вообще любви у котов не существует и ты заблуждаешься, поддаваясь глупым фантазиям, основанным на просмотре человеческих фильмов по телевизору. Мне с тобой приятно. А большего нет. Фу, как все сложно. Но мы ведь друзья?

— Да, мы друзья, но я хочу большего. А ты?

— Чего я?

— Ты хочешь узнать со мною, что такое любовь? Хочешь пробудить ее в себе?

— Как непонятно ты говоришь, Кузя!

— Между нами три метра расстояния. Мне к тебе не допрыгнуть. Лапа хромая, да и годы…Прыгай ко мне, а?

— Зачем?

— Прыгай, не думай! Ты молодая и сильная! Давай попробуем испытать любовь вместе!

— Вот еще, зачем мне к тебе прыгать?

— Только один прыжок! Филька! Быть может, он полностью изменит нашу жизнь! Попробуй! Решись!

— Зачем? Мне и так хорошо. Обо мне заботятся, кормят, ухаживают за мной. Правда, в последние месяцы запихивают насилу в горло какие-то таблетки, но они уже не в тягость. Зачем мне к тебе прыгать?

— Прыгай, Филька! И я открою тебе счастливый, светлый, неведомый мир, о котором ты совсем еще не подозреваешь! Прыгай!

— Не-а. Если такой настойчивый, прыгай ты!

— Мне не допрыгнуть, я тебе уже говорил. Давай сделаем так: видишь перед собой дерево? Тебе до него ближе, чем до меня. Прыгай на дерево и спускайся вниз на землю. Мне до него тоже чуть ближе, чем до твоего балкона. Я постараюсь допрыгнуть и спуститься. Жди меня под деревом, там, где мы когда-то любили встречаться с Барсиком.

— Ну хорошо, а что мы будет делать потом? Как мы вернемся домой?

— Сядем у своих подъездов и начнем мяукать. Нас обязательно впустят. Конечно изругают, но разве это самое страшное в жизни? Прыгай, не бойся!

Филька задумалась.

— Нет, Кузя! Мне и здесь хорошо. И никуда прыгать я не собираюсь. Вниз, на улицу, мне тоже не хочется. Тут, наверху, дома — мой мир. Пусть лучше все останется как и прежде. Мы ведь друзья? И ты больше не сердишься? Давай и дальше будем друзьями!