Брайан Олдисс - Суперигрушек хватает на все лето

Вот политики и раздают лицемерные обещания. Они клянутся в том, что произведут изменения, которые не могут быть осуществлены в течение пятилетнего срока. Обе стороны, заключившие сделку, убаюканы фальшивыми обещаниями.

И вот в мире появляется эффект Кнопки «Пауза»!

У всех людей появляется время для раздумий. Поэтому мы становимся более честными, более реалистически мыслящими. У нас есть время для осознания цены честности, понимания истинных намерений, скрытых за пышными посулами, — у нас, которые вскормлены на рационе лжи.

В тот год, когда Конрад Барлоу и Грегори Мэджи получили Нобелевскую премию мира, мы проголосовали за Объединенную реалистическую партию, которой доверили управление страной.

Теперь наша главная задача — найти связующее звено между ОФР и генетической цепочкой, с тем чтобы передавать этот эффект от поколения к поколению.

Конечно же, мы сами уже не будем прежними. Наше одряхлевшее общество непременно претерпит грандиозные изменения. Позднее полностью эволюционировавшие человеческие существа будут смотреть на наше настоящее так же, как мы сегодня смотрим на людей Каменного века.

1. Счастье наоборот

Судья Борегард Пич был занят сочинением письма своей бывшей жене Гертруде. Гертруда успешно делала карьеру на ниве юриспруденции, она была адвокатом. Однако после нескольких крупных ссор с мужем, забрав с собой их взрослую дочь Катерину, Гертруда перебралась в Южную Францию.

Здесь ее навещал некий человек из Оксфорда, с которым Гертруда когда-то была знакома, — преуспевающий журналист. Она каталась с ним на яхте, бывала в ресторанах, напивалась в стельку и получала нежеланные письма от Борегарда.

Борегард отнюдь не умолял ее вернуться. Его мысли были заняты более сложными делами. Он писал:

Моя дражайшая Гертруда.

Как жаль, что тебя нет сейчас со мной в Оксфорде, потому что дело, слушанием которого я занимаюсь, наверняка заинтересовало бы тебя.

Оно может оказаться действительно очень важным.

Мы заседаем в Королевском суде Оксфорда. Дело носит столь необычный характер, что зал суда всегда полон. Приставам с трудом удается утихомирить публику, толпящуюся у входа в здание в ранние утренние часы. Присутствуют на судебных заседаниях и представители прессы, причем не только из «Оксфорд мейл», как можно было бы предположить, но также из нескольких лондонских газет.

Уличное движение от Магдален-Бридж и до железнодорожного вокзала регулярно замирает, хотя «ничего необычного в том нет», как заметил один будущий остряк. К сожалению, жена судьи отправилась отдыхать, в то время как ее супруг тщится ответить на такой вопрос: «Что делать с человеком, не являющимся закоренелым преступником, одним из представителей оксфордской плеяды эксцентриков, не желающих никому вреда, который открыл новую, едва ли не топорную разновидность пропорции воспроизводства, угрожающую человечеству?»

Случай этот не имеет прецедентов. Я считаю для себя великим счастьем, что мне досталось его рассмотрение. Наверное, в этом одно из преимуществ жизни в Оксфорде. У меня такое чувство, словно мы перенеслись в прошлое столетие и присутствуем при обсуждении проблем эволюции под предводительством епископа Уилберфорса.

Окружающий мир перенаселен, и нашей естественной среде обитания уже нанесен внушительный экологический ущерб. Передо мной сейчас находится тот, кто в значительной, еще большей степени нанес подобный ущерб.

Что касается внешности, то обвиняемый Дональд Модели выглядит вполне заурядно. Бородка, крючковатый нос, светлые волосы, собранные сзади в короткий конский хвост.

Среднего роста или даже чуть ниже. Меланхолик, не лишенный некоторой интеллигентности. Человек старого ориельского типа.

У него привычка вести повествование, говоря о себе в третьем лице, что сначала меня несколько раздражало. Затем я понял, что это типичный пример расщепленного сознания.

Его застенографированные признания выглядят следующим образом:

«После получения диплома человечек по имени Дональд Модели занялся естественными науками. Он принял участие в работе Бразильской конференции, после чего исчез на бескрайних просторах Южной Америки. Суть его истории такова.

Человечек этот поселился на краю неизведанного тропического леса, протянувшегося до самых берегов южной части Тихого океана. Сияло солнце, дули ветра, дожди начинались и прекращались. День сменялся новым днем, складываясь в годы. Никто не знал, где находится Дональд Модели. Он не имел никакого общения с внешним миром. Ни разу ни один самолет не пролетел в небе над его головой. Эта точка земного шара оказалась идеальным местом, чтобы пережить кризис самоидентификации.

Маленький человечек коллекционировал разрозненные закаты. Каждый вечер он сметал их со всех сторон в одно место и помещал в огромную золотую клетку, стоявшую в чаще леса.

Хотя Модели часто напевал для собственного удовольствия, главным образом народную песню о белом медведе, он по-прежнему оставался одинок. Модели редко встречал какое-нибудь живое существо, за исключением крабов, выносимых прибоем на берег. Иногда над его головой пролетала белая птица, альбатрос. То, что Модели постоянно видел вокруг себя, лишь усиливало его чувство одиночества. Одиночество так часто пронзало все его существо, что стало его неотъемлемой частью.

Однажды утром Модели срубил в лесу дерево. Из обрубка его он вырезал говорящую куклу, которой дал имя Бен. Модели наделил Бена иллюзией жизни, потому что сильно нуждался в обществе живого существа.

Человек и кукла стали вести долгие разговоры, сидя на пеньке поваленного дерева. В основном они обсуждали вопросы морали и то, есть ли в ней необходимость. Модели отличали строгие моральные принципы, которые служили ориентиром для всей его жизни. Еще в Ориеле он встретил симпатичную и интеллигентную женщину, дочь одного из иностранных монархов, и полюбил ее. Однако когда сна попыталась убедить его заняться с ней любовью, Модели отказался и перестал с ней встречаться.

На его отказ женщина отреагировала вспышкой гнева и потоком брани.

Затем Модели стал учиться в семинарии Черных братьев и собирался принять постриг, однако в какой-то момент понял, что не может довести свое намерение до конца. Впав в отчаяние, он почувствовал, что именно мораль заставляет его сторониться общества других людей.

Деревянная кукла иногда приходила в сильное возбуждение от обсуждаемой темы, заявляя, что мораль — всего лишь неудача, возникающая в человеческих взаимоотношениях. Для существа, вырезанного из дерева, кукла была удивительно красноречива. Она даже бегала в волнении по берегу, такова была сила убеждения. Однако ее доводы так ни к чему и не приводили, как никуда не приводил и бескрайний берег океана».