Владимир Дрыжак - Кесарево сечение

– Так ведь шестьдесят тысяч отчетов, Петр Янович! – вырвалось у Куропаткина. – Что же вы хотите?!

– Пустяки. Было бы столько миллионов – я бы понял… Ну, теперь-то вам это будет раз плюнуть. Ибо вы знаете, что кошка в помещении имеется.

– А она имеется? – уточнил я.

– Обязательно. Я на нее вышел косвенным образом через порочащие меня связи с… кое-кем. И с этим мы покончили. То есть, вы продолжаете упорно трудиться, а я жду результатов и готовлю сердечные капли. Теперь же я хочу с вами посовещаться. С Сюняевым посовещался, с Карпентером посовещался, с Штокманом посовещался, с Кикнадзе потом отдельно посовещаюсь, – Гиря загибал пальцы, – а вы у меня – главная надежда. Я для вас припас вот этот палец, – он показал большой палец. – Почему? Да потому что других надежд пока нет. Кроме вас в отделе осталось только два дознавателя, и их я держу на случай всяких непредусмотренных случаев. Остальные либо работают над отчетами – их я не трогаю, либо вообще черт знает где! Так что, предупреждаю, шутить я не намерен.

Мы с Василием синхронно изобразили на лицах ответственность и служебное рвение.

– Неплохо! – похвалил Гиря. – Вижу, что мимикой владеете. Сообщаю, что Куропаткину присвоен статус. Отныне он – дознаватель Отдела Безопасности ГУК со всеми вытекающими… и втекающими, с чем я его и поздравляю. Удостоверение – в канцелярии.

Я хлопнул Васю по плечу и пожал руку. Он смутился и даже покраснел.

– Следующее. Глеб, я придаю тебе Василия в качестве ведомого. Ты, – он ткнул в меня пальцем, – введешь его в курс всех этих… обстоятельств, подробностей и нашей болтовни общего характера. Я подчеркиваю – отныне у него в голове должна находиться точная копия того, что есть в твоей. Почему? Потому что в любой момент одного из вас я могу отвлечь, а дело страдать не должно.

Мы с Васей переглянулись. Такое практиковалось редко. Обычно ситуация, когда один из дознавателей дублирует другого, возникает, когда предполагается негласное дознание. В подавляющем же числе случаев нет нужды скрывать что бы то ни было от кого бы то ни было, и надобность в подстраховке отсутствует.

– Ну а теперь, – Гиря вздохнул. – Теперь перейдем к конкретике… А конкретика такая: есть подозрение, что у меня очень сложное психическое расстройство. Скажу вам откровенно, я в полной растерянности. Представляете: я руководитель Отдела Безопасности ГУК, Гиря Петр Янович сошел с ума!

Гиря сокрушенно покивал, мол, вот до чего дожился!

– Вы нас интригуете, – заметил я ядовито.

– Что я вас? – изумился Петр Янович.

И немедленно на меня уставился в своей обычной манере. Но вдруг, совершенно неожиданно, огрызнулся:

– Молчал бы уж. Сопли вытри, потом учить будешь!

Куропаткин от изумления чуть со стула не слетел. Я, признаюсь, тоже был ошарашен.

– Потому что довели! – пожаловался Гиря. – Приходит Сюняев и обзывает "старым идиотом". Приходит Штокман и размазывает по стенке. Теперь еще и этот… А я вам не Христос, чтобы башкой о стенку стучаться. У меня, может, вот здесь, – он постучал по виску, – прозрение. И куда его девать прикажете?

Вася ткнул меня в ребро локтем и сказал простецки.

– Петр Янович, вы бы поделились своими прозрениями, а уж мы… Мы за вас стеной!

– Во-от! Учись, Глеб! Вот как надо. А не так, как ты, с издевкой да подковыркою. И результат налицо – сейчас все выложу. Дайте только с мыслями собраться…

Гиря вздохнул посмотрел в окно, посмотрел в потолок, в пол, покивал сам себе и, наконец, уведомил:

– Приступаю. Вы, мальчики, в курсе, что по роду службы, ко мне стекаются разные забавные факты и фактики. Но те из них, которым не находится конкретного применения, я не выбрасываю, а складываю в сейф. Фактиков накопилось много, в основном это всякая ерунда, но есть среди них особая категория, которую я храню особо тщательно. Каждый факт из этой категории фактиков, вообще говоря, сам по себе ничего не означает. Всякое в нашей жизни бывает… Но я не сижу, как некоторые, а на досуге классифицирую, прилаживаю их друг к другу так и эдак. Получается некая мозаика, я в нее вглядываюсь, получая эстетическое наслаждение, примерно такое, какое получаешь, рассматривая картинки в калейдоскопе. И вот, однажды – вдруг – начинает мне мерещиться, что это вовсе не узор, а картина. Я – туда, я – сюда… Проконсультировался с психиатрами – нет, говорят, практически здоров, хотя с умственными способностями дело обстоит неважно. Но с тех пор чем больше всматриваюсь, тем больше мерещится. В связи с этими сумеречными явлениями моего подсознания, я решил провести с вами ряд собеседований.

– А с другими, Петр Янович, уже провели? – имитируя наивность поинтересовался Вася.

– Кое с кем. Все – в основном Сюняев и Штокман – факт психического расстройства подтвердили и порекомендовали его тщательно скрывать. Мол, если вести себя правильно, никто и не заметит. А мне неймется! Поэтому я решил действовать. Но как? Можно, конечно, действовать официально. Завести папку, назначить ведущего, поставить в известность вышестоящие инстанции, и прочее… Что за этим последует – совершенно непонятно. Например, может подняться такой шум и тарарам, что и рад не будешь. Или, скажем, меня упрячут в желтый дом. Причем, я даже и сопротивляться не буду. Потому что ясно, что это бред какой-то!

– А что именно мерещится, Петр Янович? – поинтересовался Куропаткин. – Может это пустяки какие-нибудь, всякие глупости.

– Нет не пустяки. Мерещится мне вот что, – Гиря поскреб затылок, – Заезжаю издалека. Был такой период в истории – лет сто пятьдесят тому назад, когда пытались нащупать сигналы от внеземных цивилизаций. Так пытались, эдак, но ничего похожего не нашли. И постепенно само собой возникло мнение, что никаких братьев по разуму нет – мы одни во вселенной. Так вот, я пришел к выводу, что братья по разуму обязательно где-то имеются. Только рты закройте – мы с вами профессионалы и к делу должны отнестись профессионально. Звучит это так: по косвенным данным установлено, что группа неустановленных лиц нащупала таки канал связи с внеземной цивилизацией, и потихоньку готовится вступить в контакт, а может уже и вступила. При том, что цели и намерения этой группы нам неведомы. Каково?

– То есть, это вполне серьезно? – уточнил я.

– Достаточно несерьезно. Я имею в виду свои подозрения. – Гиря насупился. – Во всяком случае, достаточно несерьезно, для того, чтобы начать этот момент прорабатывать. Факты, мне известные, находят полное объяснение в рамках такой гипотезы. А в рамках других – не находят. Причем, как не находят – совсем!

– Действительно, если все обстоит именно так, то.., – пробормотал я.

– То что? – Гиря ощупал меня колючим взглядом.