Анатолий Величковский - Богатый

Марта поселилась в маленьком домике на опушке леса. Долго она не знала, что с собой делать. Начинать все сначала не хватало ни сил, ни средств. Часами она блуждала по лесу, еще чудом уцелевшему. Особенно любила она ненастную погоду. В такие дни и ночи в ней будто снова воскресала прежняя энергия. Она быстро шагала навстречу буре, грозе, подставляя под холодные струи ливня свое пылающее лицо. Непогода была ей сродни. Но утихала буря, и снова тоска мертвой хваткой сдавливала ее душу. Будущего у нее не было. Гибель общества, смерть Марка перечеркнули его черным крестом. Но надо было как-то жить. Она заставила себя вскопать маленький огородик. Посадила перед окном кусты роз… На ночь наглухо запиралась в своем домике. Больше всего на свете она теперь боялась людей. А злых людей шаталось повсюду немало. Газетные хроники пестрели описанием очередных злодеяний: насилий, ограблений, зверских убийств… В один из вечеров Марта, готовясь ко сну, стлала постель. Думала как всегда о чем-то печальном, может быть, о самом печальном. Машинально прикрутила коптившую керосиновую лампочку и вдруг услышала снаружи, у дверей, какое-то осторожное движение, неясный шум. Или почудилось? Прислушалась. Шум повторился. Словно кто-то тихонько у порога топчется. Внутри у Марты все похолодело. Она вынула из ящика револьвер, подошла к двери, на нее явно кто-то, хотя и осторожно, напирал.

«Кто там?» — крикнула Марта и сама вздрогнула от своего резкого выкрика.

«Кто там, — повторила она, — я буду стрелять». За дверью затихло. Марта, с револьвером в напряженно вытянутой руке, ждала… И вдруг несмелый скребок и тихое повизгивание, а за повизгиванием негромкий, счастливый лай. Да какой лай! Знакомый, милый, который так и отдался эхом в памяти. Зазвенели запоры и щеколды, Марта распахнула двери в ночь, во всю ширь, Волчок поднялся на задние лапы а передние с размаху положил ей на плечи. И обнялись человек и зверь, и так стояли несколько секунд. Горячий язык зверя слизывал слезы с лица Марты, лизал ее руки. Марта плакала впервые. Впервые с минуты, отнявшей у нее Марка. Она плакала, а пес извивался, весь ходуном ходил от счастья. Его длинный хвост неистово стучал по косяку двери, и он блаженно взлаивал.

Когда Марта вошла в комнату, только тогда Волчок лег на коврик у кровати и, задрав заднюю окровавленную лапу, начал ее старательно облизывать. Марта увидела его впалый, грязный живот, резко выступающие ребра. Бросившись к шкафу, она вытащила оттуда все, что имела в запасе и наполнила миску до краев. Волчок все глотнул в одну минуту, тогда Марта промыла и перевязала его раненую лапу. Потом целовала его славную морду, смотрела и не могла насмотреться, и все спрашивала, спрашивала: «Ну, как ты меня нашел? Каким чудом?» И вдруг поняла. Чудо это свершила нерушимая, непостижимая, нечеловеческая любовь.