Салман Рушди - Гримус

Долорес перестала петь и медленно повернула голову к Дегглу.

— А, дорогой, это ты, — негромко проговорила она. — Устраивайся поудобней.

«Дорогой?» — удивленно подумал Деггл; но он изрядно устал и, воспользовавшись приглашением, с удовольствием опустился в кресло Джонса.

Виргилий, подумала Долорес. Милый голос, пухлое лицо. Опаленное сердце в дряхлом теле. Виргилий, который оторвал ее от бездушия церковных свечей и одарил плотью. Она счастлива — у нее есть он.

— Виргилий, — проговорила она, наслаждаясь звуками имени. — Виргилий Джонс.

Деггл внимательно следил за лицом Долорес.

— Виргилий? Он что, где-нибудь поблизости? — спросил он, пронзая миссис О'Тулл взглядом.

— Конечно, — отозвалась она, хватая его за руку. — Он всегда здесь. Со мной.

Деликатно поморщившись, Деггл высвободил руку.

— Так вы… живете с ним? — спросил он.

Долорес О'Тулл с обожанием уставилась на него и жутким голосом запела:

– Любовь со мной, пока моря не высохнут до дна.

Поющая любовные песни уродка-Долорес показалась Дегглу невероятно забавной. Сквозь смех, он выдавил:

— Достойная замена Лив, не находите, миссис О'Тулл?

— Никаких перемен, да останется все по-прежнему, — ответствовала ему Долорес. — Так ведь и будет, верно, дорогой?

— Думаю, что нет, не будет, — ответил Деггл, так как от него определенно ждали ответа.

Долорес счастливо улыбнулась.

— О, Виргилий, — елейным голоском пропела она содрогающемуся от хохота Дегглу, — какой ты хороший. Я люблю тебя.

Деггл уже знал, что делать.

— Я тоже люблю тебя, — ответил он, перебарывая подступающую тошноту.

— Пора домой, — сказала ему женщина. — Пора завтракать. Дай мне ремень.

— Мой ремень? — Деггл чуть ли не взвизгивал от восторга.

— Ах ты, шалун, — погрозила ему пальцем миссис О'Тулл. — Ну хватит проказничать, дай ремень.

Деггл недоуменно расстегнул пряжку и отдал требуемое миссис О'Тулл. В отличие от Виргилия ему не понадобилось после этого поддерживать брюки руками. Но поскольку Деггл был худым — длины его ремня для целей миссис О'Тулл явно не хватало.

— Пожалуй, сегодня я управлюсь и так, — смущенно сказала Дегглу Долорес, повозившись с ремнем несколько минут.

Она взвалила качалку на спину и принялась медленно подниматься по извилистой тропинке к хижине. Николас Деггл, отчасти удивленный, отчасти испуганный очевидным безумием женщины, осторожно двинулся следом. «Интересно, что же случилось с Виргилием Джонсом?» — подумал он.

Позже тем же днем.

Долорес О'Тулл как раз снимала с очага котелок со свежим кореньевым чаем, когда в дверях хижины появился Николас Деггл. Его одежда была в беспорядке, а сам он казался мрачнее тучи.

— Где ты был, любовь моя? — спросила Долорес. — Кореньевый чай как раз поспел.

Деггл разведывал дорогу на гору. Прошагав с милю, он услышал тихий смертоносный вой. Поначалу вой был столь тихим, что он не обратил на него внимания; но вскоре звук в голове заявил о себе более настойчиво, подступили головокружение и тошнота, деревья закружились у Деггла перед глазами. Ему повезло — он оступился, упал, но не остался лежать, а скатился под уклон обратно, выбрался из опасной зоны, и ни одно дерево не задержало его. Оправившись (Деггл уже был знаком с действием Эффекта), он долго и с чувством всячески поносил Розу и Гримуса.

— Вот, кореньевый чай, — сказала Долорес, подавая чашку. Темно-коричневое содержимое чашки показалось Дегглу отвратительным — он в сердцах швырнул чашку на пол, где та разлетелась вдребезги.

— Шшш, шшш, — попыталась успокоить буяна Долорес, — не нужно расстраиваться, все бывает.

Не упрекая Деггла ни в чем более, она убрала осколки и подмела пол.

Покончив с уборкой, она подошла к магу и уселась у его ног. Деггл уже снова расположился в качалке Джонса.

— Будем сидеть так и пить чай, каждый день, — мечтательно проговорила Долорес.

— Знаешь что, — ответил ей Деггл, — а ведь может оказаться, что ты права.

— Ты такой умный, — в полном восхищении сказала Дегглу Долорес. — Ты правильно сделал, что прогнал отсюда призрака.

— Какого призрака? — удивился Деггл.

— О, не будь таким скромником. Ты знаешь, какого. Этого Духа Гримуса, со шрамом на груди.

— Ах, да, конечно, — ответил Деггл. — Ты об этом…

Итак, Джонс ушел куда-то с Взлетающим Орлом — но куда, вот вопрос? Может, они убили друг друга? Или окончательно спятили и решили прорываться через поле Эффекта?

Ясно одно, сказал себе Деггл, если Взлетающий Орел не сумеет добраться до своей сестры (как бишь ее — Птицепес?) и не сделает там то, что должен был сделать я, то мне придется здесь поселиться. И жить тут с этой старой ведьмой, которая принимает меня за Виргилия Джонса и без конца объясняется в любви. Интересно, подумал он, усмотрит ли Джонс в этом иронию, если вдруг узнает?

Нет, веселого тут мало, ответил себе Деггл. И Джонс тоже вряд ли будет смеяться.

Он спал на циновке, аккуратно и любовно расстеленной для него миссис О'Тулл, когда посреди ночи кто-то нежно провел рукой по его волосам. В ужасе он открыл глаза и рывком сел в темноте. Обнаружив перед собой совершенно голую Долорес, он окончательно проснулся и вскочил на ноги. Ее горб отчетливо выделялся в свете луны, иссохшие груди вздрагивали при каждом вздохе, лицо было сморщено в жуткую манящую улыбку.

— О Господи, — прошептал Деггл и, поскольку женщина не делала попыток приблизиться к нему, улегся обратно, закрыл глаза и попытался утешить себя мыслями о будущей собственной Империи. Снова открыв через некоторое время глаза, он обнаружил, что Долорес не сошла с места и все так же ему улыбается.

— Не сегодня, Жозефина, — взмолился тогда он.

— Долорес, — оскорбленно поправила его женщина и вернулась на свое ложе.

Николас Деггл еще долго не мог заснуть в эту ночь.

— Валгалла, — провозгласил Виргилий Джонс.

Валгалла: павшие воины проводят там бессчетные дни в невиданной роскоши и богатстве, поминая за бокалом вина прошлые битвы, наслаждаясь славой своей последней минуты, снова и снова падая окровавленными на склизкий пол и возрождаясь наутро, чтобы возобновить вековечный бой. Валгалла, святилище славы, живой музей героев минувших лет. Валгалла — у источника мудрости, откуда испил Один, на берегу которого раскинуло ветви Великий Ясень Иггдрасиль, мировое древо. Когда падет древо, придет конец и Валгалле.

Быстро облизывая языком пересохшие губы, Виргилий усталой рукой указывал Взлетающему Орлу на К.

После того как Виргилий Джонс очнулся (хотя и не восстановил присутствие духа), подъем на гору проходил спокойно; вдвоем они остановились на краю леса, покрывавшего склон, сраженные внезапно открывшимся видом на изумительную просторную равнину.