Салман Рушди - Гримус

— Позже, когда мне было примерно столько же, сколько тебе сейчас, я пробралась в город, — продолжила рассказ сестра, — и подслушивала под окнами в том месте, где городские жители собираются, чтобы вкушать пищу. Там внутри была поющая машина. Машина пела песню о существе, наполовину птице, наполовину собаке, умном, очень дружелюбном. В голосе машины был слышен страх, она боялась этого зверя. И я подумала: какое хорошее, смелое имя у этого зверя. Назовусь и я так же.

Все еще не оправившись от потрясения, я решился спросить сестру:

— А как же Демоны? — Мой голос сорвался. — Как ты сумела уберечься от Демонов?

Птицепес покачала головой.

— Это оказалось несложно, — отозвалась она спокойно. — Крутящиеся Демоны — это просто быстрый воздух, и ничего более.

С того первого дня, как открыла дальше мне сестра, она бывала в городе много раз. Она поведала мне невероятные вещи о движущихся картинках и стремительных машинах; о машинах, дающих пищу и питье, о бесчисленных толпах людей… Птицепес звала меня с собой, но тогда мне так и не хватило смелости совершить вместе с нею путешествие в город. Кстати, именно там, в городе, сестра узнала о знаменательном смысле двадцать первого дня рождения.

— В этот день ты становишься настоящим, самостоятельным мужчиной, — объяснила она мне. — Ты должен быть отважным и решительным. После наступления этого дня ты отправишься в город. И что самое важное, ты отправишься в город один.

В день моего двадцать первого рождения сестра Птицепес встретила мистера Сиспи и получила от него в подарок вечную жизнь.

Как я уже говорил, этот важный день начался для молодого человека по имени Джо-Сью совсем недурно. Но едва он окончательно проснулся, оказалось, что начало дня было обманчивым.

Этот день был днем рождения Джо-Сью: я поднялся и вышел из нашего вигвама наружу. Небо было ослепительно голубым. Куда ни повернись, повсюду на сочно-зеленой траве возвышались бело-красные вигвамы моих сородичей, а где-то вдали, за краем утеса, расстилалась темно-красная пустынная бесконечность внешнего мира, в которую наше плато вдавалось напряженно отставленным, непокорным зеленым пальцем.

Неподалеку от нашего вигвама у подножия скалы на камне сидела Птицепес, зрелая женщина тридцати пяти лет, трех месяцев и четырех дней от роду, одетая в обычную юбку из мешковины и замшевую куртку с бахромой. Темные волосы частично закрывали ее оливковое лицо. В руках она держала два небольших сосуда вроде пузатых бутылок. Внутри той бутылки, которую Птицепес держала в правой руке, была ярко-желтая жидкость. В той бутылке, которую она держала в левой руке, плескалась жидкость ярко-голубого цвета. Солнечный свет проходил сквозь жидкость в обоих сосудах и играл разноцветными бликами на всех предметах. На всех, кроме моей кожи. Неожиданно я почувствовал, что солнце заслонило облако.

Миг яркого света минул, но свет радостного возбуждения в лице моей сестры не угас. Она показала мне свое богатство.

— Сегодня я опять была Внизу, — сообщила она. — Только что вернулась. Крутящиеся Демоны сегодня спокойны. Они не носятся больше по долине так бешено. Сегодня все тихо. Везде мир и лад.

Голос Птицепес звучал рассеянно, она не сводила глаз с сосуда с пронзительно-желтой жидкостью.

— Где-то еа полдороге между горами и городом я повстречала человека, — продолжила она задумчиво, словно разговаривая вовсе не со мной. — Он дал мне вот это.

— Что это такое? Кем был тот человек? Зачем он дал тебе это?

— Он бродячий торговец. Назвался мистером Сиспи. Очень симпатичный человек. Смешное имя, Сиспи. Он дал мне это, потому что я сама попросила.

— Но что это?

— Выпив из этих бутылок, ты сможешь оставаться молодым, — ответила мне Птицепес, и ее руки сжались на горлышках бутылок еще крепче. — По крайней мере действие желтого снадобья именно таково.

И она снова показала мне бутылку с желтой жидкостью.

— И сколько можно будет после этого оставаться молодым? — спросил я робко. Тень снова нашла на солнце.

— Вечно, — ликуя воскликнула моя сестра и разрыдалась от страха и радости.

Обняв Птицепес, мокрый от ее слез, я задал новый вопрос:

— А что будет, если выпить голубого снадобья?

Птицепес ответила не сразу.

Даже теперь, когда я стал не в пример старше, я не могу сказать определенно, что означает слово колдовство . Я просто не уверен в его значении. Для молодого человека Джо-Сью, почти мальчика, кем я был тогда, рожденного и выросшего в индейском племени, где колдовство в повседневной жизни упоминалось постоянно, смысл этого слова сводился к обладанию некой силой, или властью, или знанием, которых у него самого не было. В действительности верное значение этого слова, может быть, как раз таково; в свете чего тогдашним Птицепес и Джо-Сью, наивным душам, мистер Сиспи вне всякого сомнения казался колдуном. Вот как моя сестра описывала свою встречу с таинственным бродячим торговцем:

— Я сидела за выступом скалы и следила за Кружащимися Демонами и вдруг позади меня раздался голос он шептал СИСПИ СИСПИ я обернулась быстрей всякого демона и увидела, что он уже стоит ТАМ и что он знает мое имя. Птицепес, прошептал он, и шепот его был подобен грому хотя и говорил он мягко и нежно и шептал словно весенний ветерок но весь мир был его шепотом столько в нем было колдовства. Птицепес это ты красавица, спросил он, и если он так спросил то стало быть так оно и есть и потому я ответила, да да это я красавица раз уж ты говоришь так и он тогда сказал да ты красавица но Птицепес должна умереть и сказано это им было так страшно и грустно что я не удержалась и заплакала. Но мир полон тайн и сюрпризов, сказал тогда он. Вот я сказал Сиспи у тебя за спиной и ты удивилась. С тайной в своем мешке я хожу по свету, сказал он дальше, и ищу таких как ты а такие как ты ищут еще похожих и передают им мою тайну. Эта тайна красоты: с ее помощью ты сможешь сохранить свою красу навсегда ты не умрешь ты получишь дар времен и сможешь увидеть и разыскать все что хочешь посмотреть и найти узнать все что хочешь узнать совершить все что хочешь совершить стать всем чем хочешь стать. Но и страшное есть в тайне: всякий кто владеет ею в конце концов сдается падает на землю под ее тяжестью подобной весу той самой последний соломинки которая переломила спину верблюду и заставила его пройти сквозь игольное ушко. Потом он дал мне это питье желтое для солнца и света и голубое для покоя и вечности когда я вдруг захочу их. Жизнь содержится в желтой бутылке а смерть голубая как небо ледяная и голубая как сталь, так он сказал. Его одежда была очень старой и поношенной, он был бедным торговцем с тяжелым залатанным мешком за спиной на мешке была начертаны письмена и он повернулся чтобы уйти. Тогда я сказала ему что у меня есть еще брат по имени Джо-Сью или Рожденный-от-Мертвой и что сегодня он становится мужчиной такой сегодня у него день так что может быть у тебя есть тайна и для него? Есть, ответил мистер Сиспи, есть тайна и для молодого Рожденного-от-Мертвой та же что для тебя, Птицепес. И прежде чем уйти совсем он сказал еще: для тех кто не пожелал выпить из голубой бутылки существует только одно место на всем свете и я знаю его; я отправлюсь туда сейчас и если ты не станешь пить из голубой бутылки то сможешь пойти туда вместе со мной. И еще он добавил: скажи своему брату Рожденному-от-Мертвой что все орлы когда-нибудь обязательно поднимаются в поднебесье и там парят свободно и что все мореходы когда-то приходят к своему берегу СИСПИ СИСПИ прошептал он ветру потом содрогнулся потом исчез.