Майкл Муркок - Берега смерти (сборник)

— Ищешь себе дружочка? — съязвила Сола.

Не стоило делиться тем, что его беспокоило, он и сам пока ничего не понимал.

После полудня повезло: широкая роскошная долина расстилалась перед глазами — плоская там, где когда-то текла река, с чередою деревьев вдоль нового русла. Вверх по течению долина сужалась, переходила в похожий на крепостной ров овраг с водопадом. А ниже — река пропадала в зыбучем, поросшем тростником болоте. Любая переправа — пешая ли, лодочная — была здесь опасна. С обеих сторон долину обступали высокие, поросшие изумрудной травой, холмы.

— Да ведь здесь можно расположить сотни воинов с семьями! — воскликнул Сол. — Две — три сотни!

— Выглядит великолепно, — согласился Сос. — Конечно, если тут нет не замеченной нами опасности.

— Да, это не игрушки, — согласился Сол. — Но рыбы, птицы — вполне достаточно. Можно будет высылать охотничьи партии. И ещё я заметил фруктовые деревья.

Сос видел: проект все более увлекает Сола, тот ревниво следит за всем, что может помешать. Но в чрезмерной уверенности таилась опасность.

— Рыба и фрукты! — буркнула Сола, скорчив гримасу, хотя она и была рада, что теперь не придется углубляться дальше в опасную зону. И Сос по-своему был рад: он чувствовал особые токи, заполнившие воздух Больной земли, и догадывался: её тайна много больше того, что можно измерить в рентгенах.

В воздухе появились белые очертания, и Глупыш опять заклекотал. Из-за белизны они казались много больше своего подлинного размера. Птица радостно срывалась с плеча, мгновенно разделываясь с ними. Огромные мотыльки, судя по всему, составляли её рацион — “его рацион”, подумал Сос, присвоив птице подходящий пол. Глупыш поглощал их в несметных количествах: не прятал ли в зоб на случай менее сытных ночей?

— Кошмарный звук, — сказала Сола, и он понял, что это — о клекоте Глупыша. Женщина и манила, и раздражала, и он так и не нашелся, что ответить.

Один из мотыльков беззвучно порхнул мимо лица Сола на свет костра. Сол ловко поймал его ладонью, чтоб рассмотреть поближе — и, выругавшись, вытряхнул мотылька, чем тут же воспользовался Глупыш.

— Ужалил? — Сос встревожился. — Дай посмотрю. Он подвел Сола к костру.

У основания большого пальца виднелась одиночная точка с красным ободком, без признаков воспаления или нарыва.

— Может быть, ничего страшного, просто защитный укус. Но мне это не нравится. На твоем месте я бы рассек его и высосал яд, если он там есть. Для верности. Никогда не слыхал, чтобы мотыльки умели жалить.

— Чтобы я повредил себе правую руку? — засмеялся Сол. — Найди себе другую заботу, советник.

— За неделю заживет.

— Нет. И окончим этот разговор.

В эту ночь они устроились как и в прошлую, поставив палатки бок о бок: пара в одной, Сос — в другой. Он лежал в напряжении, без сна, и никак не мог понять, что его так волнует. Когда он наконец забылся, перед глазами замелькали крылья и необъятные женские груди — оба видения смертельно-белые, одно другого ужасней.

Утром Сол не проснулся. Он лежал в жару, полностью одетый. Глаза под вздрагивающими ресницами были полуоткрыты и неподвижны. Дышал он поверхностно и быстро, словно ему сдавило грудь. Торс и конечности также были скованы спазмом.

— Дух-убийца поразил его! — закричала Сола. — Ре… радиация!

Сос осматривал изнемогающее тело, поражаясь внушительности и мощи его сложения, не утраченными даже в болезни. Раньше он полагал, что Сол скорее ловок, чем силен, но сейчас увидел его в ином свете: стремительность движений попросту скрадывала силу его мышц.

— Нет, — ответил Сос. — Радиация повлияла бы и на нас.

— Тогда что же это? — нервно допытывалась она.

— Безобидное жало.

Ирония была потрачена впустую: ей не снились смертельно-белые крылья.

— Возьми его за ноги. Я хочу окунуть его в воду, чтобы остудить немного. — Сейчас Сос пожалел, что так мало прочел медицинских книг, хотя понимал в них едва ли половину. Человеческий организм обычно сам знал, что ему делать; возможно, в лихорадке был свой смысл — выжечь яд, например. Но он боялся позволить ее ярости слишком долго бушевать в мышцах и мозгу больного.

Вдвоем они подтащили тяжелое тело к кромке воды. — Сними одежду, — скомандовал Сос. — После этого может быть озноб, ему нельзя будет оставаться в мокром.

Она заколебалась.

— Я никогда…

— Живо! — заорал он, понуждая ее к действию. — Жизнь твоего мужа на волоске.

Сос принялся распарывать прочный нейлон куртки, а Сола — развязывать на талии веревку и стаскивать брюки.

— Ой! — вдруг вскрикнула она.

Он чуть снова не наорал на нее. Что за причина для стыдливости при виде мужской стати в ее положении? Он обернулся, увидел… — и понял, в чем они не ладили. Ранение, родовая травма или мутация — сказать было трудно. Не удивительно, что Сол стремился полностью выложиться в своей жизни. Сыновья не продолжат его дела.

— И все же он мужчина, — сказал Сос. — Многие женщины будут завидовать твоему браслету. — Он смутился, вспомнив, что в подобных же словах Сол пытался защитить его собственное мужское достоинство — тогда, после круга. — Не говори никому.

— Н-нет, — передернулась она. — Никому. — Две слезинки покатились по ее щекам. — Никогда.

Он догадался, что она подумала о чудных детях, которых мог бы подарить ей этот искусный воин, несравненный во всех отношениях, кроме одного.

Они погрузили тело в воду; Сос поддерживал голову. Он надеялся, что шок, вызванный резким охлаждением, пробудит в обессилившем от яда теле механизмы самозащиты. Но ничего не изменилось. Выживет Сол или умрет — на то воля судьбы, им же оставалось только надеяться.

Через несколько минут он выволок Сола обратно на берег. Глупыш перебрался с его плеча на голову, досадуя на суматоху. Птице не слишком нравилась вода.

— Нам придется остаться здесь, пока его состояние не изменится. У него сильный организм. Возможно, кризис уже миновал. Нам нужно избегать этих мотыльков, иначе они зажалят нас до смерти. Спать лучше днем, а ночью — смотреть в оба. И нужно перебраться в одну палатку, а Глупыша оставить снаружи — пусть охраняет. И перчатки не снимать всю ночь.

— Да, — согласилась она, оставив прежнюю язвительность.

Он понимал: настало тяжкое время. По ночам они, как узники, обречены жить в крохотном пространстве, не смея выйти ни по прихоти, ни по нужде. Спасаться от белокрылого ужаса и при этом — заботиться о человеке, который в любой момент может умереть.

Не радовала и мысль о том, что Сол, даже полностью выздоровев, никогда не овладеет этой женщиной, полной соблазна, к которой теснота теперь прижмет его, Соса.

— Гляди! — воскликнула Сола, указывая через долину на склон холма.