Айра Левин - День совершенства

Она молчала.

Держа руку ладонью вверх, он нашел на земле ее сумку, раскрыл и вынул аптечку. Сел на камень, рядом положил фонарь, а аптечку взял себе на колени.

— Животное, — проговорила она.

— Я как раз не кусаюсь, — сказал он. — И не пытался тебя убить. Христос и Вэнь, ты ведь думала, пистолет выстрелит. — Он обрызгал ладонь заживляющей жидкостью, наложил тонкую салфетку, а сверху — повязку.

— Cochon, — сказала она.

— Да хватит же! — рассердился он. — Не начинай все сначала.

Он снял повязку и услышал, как она встала, шорох снимаемых обрывков ее балахона Она подошла, нагая, взяла фонарь и пошла к своей сумке. Достала мыло, полотенце, новый балахон и отправилась за их убежище, где Чип сложил из камней ступеньки, чтобы удобней было спускаться к ручью.

В темноте он снова наложил повязку, потом нашел ее фонарик на земле около велосипеда. Положил ее велосипед рядом со своим, собрал одеяла и устроил две обычные постели, ее сумку положил рядом с ее ложем, подобрал пистолет и обрывки ее балахона. Пистолет спрятал в свою сумку.

Луна скользила над краем одного из утесов позади черной и недвижимой листвы.

Маттиола все не возвращалась, и он уже начал волноваться, не ушла ли она в одиночку насовсем.

Наконец она пришла. Положила мыло и полотенце в свою сумку, выключила фонарь и залезла под одеяло.

— Когда оказался на тебе, меня как бес попутал, — сказал он извиняющимся тоном. — Я ведь всегда хотел тебя, и эти последние недели были прямо-таки невыносимы. Я люблю тебя. А ты?

— Я пойду дальше одна.

— Когда мы попадем на Майорку, — сказал он, — и если мы попадем туда, ты сможешь поступать как тебе заблагорассудится, но до тех пор мы останемся вместе. Вот так, Маттиола, имей это в виду.

Она промолчала.

Чипа разбудили странные звуки — всхлипы, повизгивания и стоны. Он сел и посветил фонариком. Маттиола рукой зажимала себе рот, из закрытых глаз текли слезы.

Он мгновенно оказался подле нее, присел на корточки и стал гладить ее по голове.

— Не надо, Маттиола, — приговаривал он. — Не плачь, ну, пожалуйста, не надо. — Чип думал, что она плачет от того, что у нее что-то болит, быть может, даже там, внутри.

Она все не успокаивалась.

— О, Маттиола, прости меня! — воскликнул он. — Любовь моя, прости же! О, Христос и Вэнь, почему пистолет не выстрелил в меня?

Она трясла головой, не убирая руки ото рта.

— Ты потому плачешь, да? Ты плачешь оттого, что я сделал тебе больно? Ну скажи, почему ты плачешь? Если не хочешь, можешь не ехать со мной, ты вовсе не обязана.

Она опять помотала головой, продолжая плакать.

Чип был в полной растерянности. Что делать? Он сидел рядом, гладил ее по голове, умолял ее перестать плакать. Потом перетащил свои одеяла, постелил их рядом и лег. Повернул ее к себе и обнял. Он заснул, а когда проснулся, Маттиола смотрела на него, лежа на боку и подперев рукой голову.

— Бессмысленно нам идти туда врозь, — сказала она, — так что пойдем вместе.

Он пытался вспомнить, что они говорили друг другу до того, как он уснул. Вроде бы ничего: она тогда все плакала.

— Прекрасно, — проговорил он смущенно.

— Какой-то ужас с этим пистолетом, — произнесла она. — Как я могла пойти на это? Я была уверена, что ты солгал Королю.

— И я в ужасе: как я мог на все это пойти?

— Не надо, — сказала она. — Я тебя не виню. Все было вполне естественно. Как твоя рука?

Он вынул руку из-под одеяла и пошевелил ею — ладонь сильно болела.

— Ничего, — сказал он.

Она взяла его руку в свою и осмотрела повязку.

— А ты антисептик нашел?

— Да.

Она смотрела на него, не выпуская его руки. Глаза у нее были большие, карие и по-утреннему сверкающие.

— А ты правда отправился на один из тех островов и вернулся?

Чип кивнул.

Маттиола улыбнулась.

— Ты tres fou, — сказала она.

— Нет, я не tres fou, — возразил он.

— Tres fou, — сказала она и опять поглядела на его руку. Поднесла ее к губам и поцеловала кончики пальцев, все поочередно.

Они оставались в своем убежище до полудня, но зато потом ехали быстро и без остановок, чтобы наверстать время. День был необычным — было жарко и душно, небо было зеленовато-серым, а солнце висело белым диском, на который можно было смотреть не щурясь. Очевидно, случился сбой в системе управления климатом. Маттиола помнила похожий на этот день в Чи; ей было тогда лет двенадцать. («Ты там родилась?» — «Нет, я родилась в Мер». — «Правда? И я тоже!») Теней не было, и ехавшие им навстречу велосипедисты, казалось, плыли над землей, как машины. Номеры с опаской посматривали на небо и, поравнявшись, кивали без улыбок.

Когда они сидели на траве, уплетая унипеки из одного контейнера, Чип сказал:

— Теперь нам лучше ехать не торопясь. Возможно, по дороге будут сканеры, и нам надо улучить момент проехать мимо них незаметно.

— Сканеры из-за нас? — спросила она.

— Не обязательно, — объяснил он. — Просто потому, что этот город самый близкий к острову. На месте Уни разве ты не установила бы дополнительную охрану?

Он опасался не столько сканеров, сколько медицинской команды, которая могла ожидать впереди.

— А что, если там нас поджидают номеры? — как будто угадала его мысли Маттиола. — Наставники или врачи с нашими фото.

— Маловероятно. Прошло много времени, — сказал он. — Но мы должны рискнуть. У меня есть пистолет и нож. — Он похлопал себя по карману.

Чуть погодя она спросила:

— И ты их применишь?

— Да, — сказал он. — Я так думаю.

— Надеюсь, этого не придется делать, — сказала она.

— Я тоже надеюсь.

— Ты бы надел солнечные очки, — посоветовала она.

— Сегодня? Зачем? — Он взглянул на небо.

— Из-за твоего глаза.

— О да, — согласился он. — Ты права. — Он надел очки, посмотрел на нее и улыбнулся. — А тебе ничего не поможет. Разве что ты перестанешь дышать.

— Что ты имеешь в виду? — сказала она, потом вспыхнула и сказала: — Они незаметны, когда я одета.

— Как же! Они первыми бросились мне в глаза, когда я тебя увидел, — сказал он. — Первыми.

— Я не верю тебе, — рассмеялась она. — Ты все врешь. Врешь. Правда ведь, врешь?

Он тоже рассмеялся и потрепал ее по подбородку.

Они неспешно ехали. Сканеров по пути не было. Не встретилась и медицинская застава.

В этой местности велосипеды у всех были новые, но их старые модели не привлекали ничьего внимания.

В конце дня они добрались до '12082. К западной окраине они ехали, уже вдыхая запахи моря и внимательно осматривая дорогу впереди.

Они оставили велосипеды в парковой зоне, а сами пошли к закусочной, откуда шли ступеньки на пляж. Море было далеко внизу, синее и гладкое, оно простиралось в даль и в ширь, сливаясь с зеленовато-серой дымкой неба.

— Вон те номеры не отметились, — сказал кому-то вертевшийся неподалеку ребятенок.