Джек Вэнс - Инспектор-призрак (сборник)

Неужели можно вот так воспитывать детей? Однажды он обнаружил свернувшуюся калачиком Ливит в кресле, которое капитан облюбовал на крыльце. Она проспала часа четыре кряду, пока Позерт сидел неподалеку и перелистывал книгу со светящимися иллюстрациями. Книга называлась “История древнего Ярта”. Время от времени он отхлебывал прохладного зеленого напитка, слегка пьянящего, который незаметно принесла Толл, или затягивался ароматическим дымом громадной трубки, вмонтированной в пол — как он понял, это была любимица мужа Толл.

Потом Ливит вдруг проснулась, потянулась, посмотрела на капитана — полухмуро-полудружелюбно, соскользнула с крыльца и растворилась в листве ближайших деревьев.

Капитан ничего не понял. Странный взгляд! Возможно, ему показалось, а возможно…

Капитан отложил книгу и предался тревожным мыслям. Спору нет, его присутствие никого не волновало. Все на Карресе каким-то образом знали о капитане, со многими людьми он теперь здоровался на дружеской ноге. Но никто не удосужился взять у него интервью или просто навестить капитана. К тому же, муж Толл скоро должен вернуться и…

Сколько же он провел на Карресе?

Великий Патам, потрясенно подумал капитан, я потерял счет времени!

Дни? Или недели?

Он пошел искать Толл.

— Я чудесно погостил у вас, но кажется, мне пора отправляться домой. Завтра утром, рано…

Толл отложила вышивку в стеклянную корзинку, сложила тонкие сильные руки колдуньи на коленях и улыбнулась капитану.

— Мы предвидели ваше желание и поэтому… Понимаете, капитан, нелегко было найти способ вознаградить вас за возвращение девочек домой.

— Правда? — Капитан только сейчас вспомнил, что он — полный банкрот! И впереди маячит возмездие. Гнев советника Онсвуда.

— Золото и драгоценные камни — это было бы то, что нужно. К сожалению, мы так и не удосужились заняться их поисками — хотя где-то на Карресе и первого и вторых должно быть в избытке. Деньгами мы тоже не пользуемся — во всяком случае, привычными для вас деньгами.

— Да, понимаю, — печально согласился капитан.

— И все же, — продолжала Толл, — мы всем городом обсудили проблему и загрузили ваш корабль. Надеюсь, вы сможете прибыльно продать эти веши.

— О, что вы, — с благодарностью сказал капитан, — это очень мило.

— Меха, — объявила Толл, — самые нежные меха — две тысячи шкурок!

— О! — воскликнул капитан, продолжая мужественно улыбаться. — Просто чудесно!

— И благовонные эссенции! Все принесли по бутылочке, получилось восемь тысяч триста двадцать три флакона, все разные.

— Духи! — простонал капитан. — Чудесно, чудесно, но, в самом деле, не стоило…

— И, наконец, — торжественно заключила Толл, — зеленое вино ягод лепти, которое вы так полюбили, и мармеладки из ягод винтен! — Она нахмурилась. — Вот беда, забыла, сколько именно кувшинов и банок, — призналась она. — Очень много, во всяком случае. Все уже погружено. Думаете, вы сможете все это продать?

— Никаких сомнений! — твердо сказал капитан. — Ничего подобного в Империи не видывали.

Это была чистая правда. Мех миффелей на Карресе даже для подкладки не взяли бы. Но будь капитан сейчас один, он бы точно расплакался.

Ведьмы Карреса выбрали самый непродажный товар. Меха, косметика, пищевые продукты и вина — если Позерт попытается сунуться с ними в Империю, его расстреляют еще на орбите! По той же причине он не мог продать товар на Никкельдепейне — там очень боялись заразы и уничтожали любой товар с нелицензированных планет.

На следующее утро он завтракал один. Толл оставила записку, в которой объясняла причину отсутствия — ей нужно найти Ливит. Если капитан улетит до ее прихода, она желает ему удачи.

Он смазал две булочки мармеладом из ягод винтен, выпил большую чашку кофе из местных шишек, подобрал остатки омлета из яиц лебедеястреба, потом, чувствуя приятную тяжесть в желудке, погонял по тарелке аппетитные ломтики жареной печени боллема. Какая еда! На Карресе он поправился фунтов на пятнадцать, не меньше.

Интересно, как удается Толл сохранять стройную фигуру?

Он с сожалением встал из-за стола, сунул записку в карман — на память — и вышел на крыльцо. В его объятия бросилась заплаканная Малин.

— Капитан! — всхлипнула она, — вы улетаете…

— Ну, ну! — тронутый и немного удивленный ее печалью, он погладил Малин по плечу. — Я вернусь! — вырвалось у него.

— Конечно, обязательно возвращайтесь. — Помолчав, Малин добавила: — Через два года мне уже можно выходить замуж.

— Гм, в самом деле, — пробормотал капитан ошарашенно.

Несколько минут спустя он шагал по тропинке, в ушах звенела незнакомая мелодия. За первым поворотом мелодия вдруг перешла в довольно противный тонкий визг. Источник располагался, вроде бы, футах в двухстах впереди. Миновав следующий поворот, капитан вышел на каменистую площадочку. В туманном утреннем свете всеми цветами радуги играл плавный фонтан прозрачных пузырей. При ближайшем рассмотрении фонтан оказался гроздью разноцветных мыльных бульб, которые поднимались над большим деревянным корытом, полным горячей воды и мыла. Над корытом склонилась Толл. Ливит возражала против утренней ванны — она делала паузы ровно на столько, чтобы втянуть в легкие свежую порцию воздуха.

Капитан остановился, и над краем корыта появилось злое раскрасневшееся личико Ливит.

— Урод! — взвизгнула она в новом порыве сил. — Чего уставился?

Во взгляде ее сверкала решимость, она чуть вытянула губы вперед трубочкой…

Толл поспешно шлепнула Ливит по заду.

— Она на вас посвистеть хотела, — в спешке пояснила Толл. — Вы лучше отойдите подальше, пока я держу ей голову. Удачи, капитан!

В это утро Каррес казался пустыннее обычного. Конечно, было еще очень рано. Меж темных древних деревьев седыми полосами лежал густой туман. Высоко в кронах печально вздыхал ветерок. Откуда-то, с большей высоты, доносились птичьи голоса — наверное, лебедеястребы не могли простить капитану омлет.

Где-то вдали нежно играла свирель.

Капитан преодолел половину тропинки, ведущей к посадочному полю, как мимо что-то прожужжало и с громким “Клинк!” вонзилось в ствол прямо перед Позертом.

Это была длинная стрела. На ее древке висела белая карточка, на которой красными буквами было напечатано:

“Никкельдепейнец, замри!”

Капитан замер и осторожно посмотрел вокруг. Никого. Что все это значит?

Его вдруг охватило чувство, будто весь Каррес превратился в холодную туманную западню. По коже побежали мурашки.

— Ха! — рассмеялась Гоф, материализовавшись на скале. — Остановился!

Капитан медленно выдохнул.

— А ты что думала? — поинтересовался он, испытывая легкую слабость.