Зайцев Викторович - Поневоле-2

Убийца, выбросив нож, забирает с собой окровавленные тряпки, которые бросает дома и забывает об этом до приезда милиции.

Грабитель, отобрав вещи у прохожего, оставляет себе его оригинальные часы, и носит их, словно подсказывая милиции, вот он я, даже доказательства грабежа при мне. Многие преступники, в силу патологической глупости, просто не могут думать о будущем, живут одним днём, не представляя себе, что их могут найти. Белов на своём веку встречал городских парней, умственно нормальных, не слыхавших об отпечатках пальцев, это в конце двадцатого века, да при двух судимостях! Практически во всех преступлениях остаются загадки, к этому сыщик привык, не искал логических цепочек, любимых детективными авторами. Не доискиваясь до обстоятельств стрельбы по

Снежку, уралец собрался в гости к Топору, за третьим браконьером.

С собой к уграм-охотникам Белов взял обоих браконьеров, Ойдо и

Окорока, никого из дружинников он брать не стал, чтобы не показывать уграм, будто их боится. Для психологического эффекта взял с собой потерпевшего ирбиса, погрузил его на сани, в которых ехал сам. В двух других санях были браконьеры и его помощники, до угров добирались неспешно двое суток, за которые барс быстро поправлялся, пугая своего обидчика рыком у вечернего костра. Больших трудов стоило объяснить зверю, что Будила глупый и стрелял по чужой воле, сыщику пришлось показать в мыслях парня несмышлёным щёнком, тогда

Снежок пообещал не трогать его, признав право человека наказать своих сородичей. C лошадьми пришлось повозиться, за два дня пути несколько раз те пытались убегать и брыкались на запах зверя, но, совместными усилиями их привели к покорности.

У селения угров, к счастью, браконьер уральцам не попался, пока добирались до вождя. Топор сразу понял, что не праздное любопытство привело уральцев, но, не показывая вида, подробно выспросил все новости, угощая Белова отваром из трав и жареным мясом. Рассказу старейшины уральцев о выстреле в барса поверил безоговорочно, отношения сыщика с ирбисом были известны всем окрестным племенам, да и Топор убедился в честности Белова давно. Отправив доверенных воинов приглядывать за своим соплеменником, Топор долго разговаривал со старшиной уральцев, интересуясь возможностью послать своих ребят для учёбы в Бражинск. Вождь не скрывал своего желания выучить парней на кузнецов, чтобы изготавливать оружие самим. Заведи он такой разговор ещё два года назад, Белов повис бы у него на шее от радости.

Нынче старшина уральцев изменился и не страдал альтруизмом, он долго объяснял угру, что обучение кузнецов не даст особой выгоды, если нет своего железа, поскольку не собирался торговать слитками металла, только готовыми изделиями.

– Представь, что ты выучил ребят, и они вернулись в стойбище, – несколько раз объяснял уралец перспективу, – они умеют делать ножи и наконечники для стрел, котелки и топоры. Очень хорошо, но где они возьмут железо?

– У тебя купим, ты продаешь нам ножи и топоры, – удивился Топор, – неужели перестанешь продавать?

– Нет, конечно, не перестану, но я продаю именно топоры, ножи и другой инструмент, просто железо я никому не продаю, – втолковывал старшина, – если ты купишь нож, зачем его перековывать? Инструменты станут дорогими, но их будет столько же, как и сейчас.

– Продай нам просто железо, – насторожился угр, – почему нельзя?

– Ты соболя как торговцам меняешь, – привёл пример Белов, – целиком или шкурку?

– Конечно, шкурку, – задумался вождь, – она дороже, удобней хранить и перевозить.

– С железом так же, ножи дороже и их удобней перевозить, зачем нам продавать железо в слитках себе в убыток? Один раз я могу тебе продать слитки, как другу, другой раз, а через тридцать лет или позже ты уйдёшь в другой мир, твой преемник поссорится со мной и обратит выкованные из нашего железа копья против моих детей? Если такое может случиться, то лучше хотя бы заработать на ножах и копьях самим, на вырученные шкурки мы хоть воинов наймём в трудный год.

Иначе у нас ни меха, ни серебра не будет, а чужое племя выкует себе любое оружие из нашего железа.

– Не надо меня уверять, что этого не случится, я тебе верю, поэтому говорю откровенно, – остановил возмущения угра сыщик, – ты мудрый мужчина, подумай сам.

– Как же быть, – после долгих размышлений уныло поинтересовался

Топор, – ты знаешь, что надо сделать?

– Я не могу видеть будущее, но, даже ты знаешь, что родные люди редко враждуют серьёзно, – медленно продолжил Белов, вслушиваясь в свои аргументы, – если наши дети и внуки будут родичами, ссориться они будут реже. Я предлагаю отправить тебе мальчишек и девушек в

Бражинск, они станут уральцами, будут жить в городе, породнятся с нами. Тогда твои кузнецы смогут покупать у них железо, у своих родственников. И когда нас с тобой не станет, наши внуки и правнуки забудут, что были разными родами, будут жить дружно, помогая друг другу. Я знаю, что у вас мало воинов и каждый мальчик на счету, отправь к нам девушек. Главное, чтобы ты сказал своим подросткам, что они будут уральцами, а не охотниками. Они перейдут в мой род, а родичам я не могу отказать в любом товаре. Кто знает, со временем и ружья будем продавать, когда врагов отгоним.

Заинтриговал сыщик собеседника и ушёл спать в гостевой чум, настраиваясь на завтрашнее судилище. Он понимал, что Топор не властен над многими родичами, доказать вину угра надо настолько хорошо, чтобы не было малейших сомнений даже у семьи виновника.

Белов не собирался требовать смерти или выдачи головой виновника, какие бы проблемы в будущем это не сулило. Вне зависимости оттого, что решит вождь угров по своим подросткам, старшина уральцев хотел в качестве виры взять заливные луга на левом берегу Камы, напротив строящейся крепости. Луга эти стали просто необходимы после пленения казар и появления в собственности уральцев огромного, по здешним меркам, табуна лошадей. На левом берегу уже весной уральцы собирались строить конезавод, для содержания и селекции лошадей, не отличающихся от степных диких сородичей, мелкорослых и неприхотливых. Для закованной в латы конницы нужны были большие и сильные кони, иначе все преимущества сильной защиты будут сведены на нет.

Суд по просьбе уральцев открыл Топор, сразу передавший слово

Белову, главному обвинителю. Староста уральцев не стал вдаваться в предысторию с захватом шамана, начал с показа раненого ирбиса. Он громко спросил, все ли угры знали о его дружбе со зверем и просьбе не трогать этого ирбиса? Ответом было, естественно, молчание, но воины подтвердили, что все знали об этом. Подполковник опять спросил, как наказывают угры за убийство домашнего скота, ответ он знал – вира, что и подтвердил старейшина.