Анатолий Бритиков - Охота на дракона (сборник)

Потом он замечает, пораженный, что фигура колышется, съеживается, изменяется, принимает облик тележурналистки, бравшей у него интервью перед отлетом. Ее нежное юное лицо теряет всю прелесть, губы растягиваются в ужасный оскал, она наклоняется к нему; нескольких зубов у нее во рту недостает, а дыхание зловонное. Он пытается отодвинуться, но не может; а журналистка сует ему под нос микрофон и настойчиво, агрессивно допытывается:

— А почему вас потянуло в космос? Отвечайте! И не пытайтесь меня обмануть. Я все знаю: для вас это — обычный побег, бегство от скуки, нудной повседневности земной жизни, верно ведь? Верно ведь, отвечайте!

Но едва он пытается робко ответить, запротестовать, тотчас журналистка исчезает. Словно растворяется. Широкая физиономия, размалеванная толстым слоем краски под криво посаженным огненно-рыжим париком ничуть не напоминала белое хрупкое личико той девушки, но это была именно она, геолог знал. Почему за несколько месяцев она так состарилась?

Перед ним возникает биолог, старый друг по космическим странствиям. Как это он не заметил прихода друга? Дверь не открывалась, это он точно помнит. Или друг вылез из-под кровати? Хочется крикнуть в лицо гостю: болван, хочешь меня напугать? Я тебе! Но ни один звук не вырывается из его спазматически сжатого горла. Зато биолог, осклабившись, острым пальцем стал тыкать его в грудь и выспрашивать ехидно: “Ну что, Мишко, Мишинко, дорогой ты наш, золотой ты наш? Открой-ка нам правду, является физическая смерть целью нашего существования или нет? Ты согласен, что одна форма жизни должна уступать другой? И как насчет тебя лично? Отвечай, но учти: я в полной готовности, одно твое лживое слово, и метеоритный дождь разнесет нас в мелкие куски!”

Оставь меня в покое, слышишь? Исчезни!

“Ты жаждешь покоя? Пожалуйста, почему бы и нет! Ты его обретешь вскорости, и на века, на вечные времена, мой милый! Сейчас его тебе обеспечат!”

Его сменяет призрачная фигура, в которой Мишко с трудом узнает врача Барбару, единственную женщину на борту их межзвездного корабля. Женщину, волновавшую умы всех, кроме старого капитана. Но успехом никто не мог похвастать.

Он хочет спросить: это ты, Барбара? Почему у нее такое старое морщинистое лицо, почему ее глаза горят ненавистью?

“У всего один конец, разве что у колбасы их два”, — говорит, склонившись над ним, еще один член экипажа, кибернетик Йозеф, про которого геологу доподлинно известно: природа начисто лишила Йозефа чувства юмора, и ни одну шутку он не способен удержать в памяти дольше пяти минут.

“Так, по-твоему, смерть не является логическим продолжением жизни? — удивляется биолог, оказывается, как ни в чем не бывало сидящий на его постели.

“Что с тобой? Грустишь по бессмертию? Не думала я, что ты такой глупец!” — шепчет ему в ухо тонкая фигурка, напоминающая Барбару в те времена, когда он с ней познакомился на университетской вечеринке, и она расхохоталась ему в лицо, когда после недели прогулок с ней он попробовал объясниться.

И, вдобавок ко всему, на столе сама собой поднялась телефонная трубка, закачалась рассерженной коброй, подползла к нему и прохрипела голосом командира корабля:

“Тревога! В скафандр! Пристегнуться!”

И он послушался бы, чтобы убежать куда-нибудь, скрыться от этих, от надвигающейся угрозы, но голос Барбары пригвоздил его к постели:

“Не напрягайся и не бойся. Лежи спокойно, лучше вспомни о чем-нибудь хорошем. Мы и так все погибнем, погибнем, погибнем”, — слабел, растворялся в жестяном эхе ее нежный альт.

Болезнь, завладевшая его телом, превратилась в ослепительный блеск, и это сияние сожгло его собеседников. Он остался один, и никакие мысли не лезли в голову. Вдруг он почувствовал, что ракета стала неудержимо вращаться вокруг своей оси. В первый момент ему показалось, что кто-то из мести засунул его в центрифугу и включил ее на максимальные обороты, чтобы убедиться на опыте, где пределы человеческой выносливости. Нет, сообразил он вскоре, это не центрифуга, он по-прежнему в своей кабине. Он читал некогда о похожем случае во время одной из первых экспедиций на Луну. Банальная поломка в системе стабилизации корабля. Космонавты хватили лиха, прежде чем нашли и исправили повреждение.

Все окружающее превратилось в небывалый водоворот. Долго он так не выдержит. Нужно что-то делать. Но как ни напрягал он свою память, так и не вспомнил, как в этой ситуации действовать, что предпринять. Вовремя вспомнил, что о том случае он читал второпях, с пятого на десятое. Как назло, в том мельком просмотренном микрофильме эта история значилась в рубрике курьезов. Тогда ему и в голову прийти не могло, что через несколько лет он сам окажется в схожем положении. Вот и не дочитал…

Он сунул руки под ремни и попытался определить скорость вращения. Не удалось. Он знал: как только скорость достигнет одного оборота вокруг оси в секунду, придет конец. Человеческий организм не выдержит. Если ему не удастся как-то стабилизировать корабль, все пропало. И он сообразил, что делать. Во-первых, любой ценой добраться до рубки управления. Но тело не повинуется, ноги бездвижны, словно их придавили тяжелым грузом. Нужно добраться до двери, а потом в носовой отсек; или хотя бы разбудить главного инженера. Автоматы явно не в силах овладеть ситуацией. Видимо, у них недостает телеметрической информации. Или в их программе такое происшествие не предусмотрено? Все возможно. Быть может, вращение и так замедлится, включатся и сами сработают электронные системы ориентации. Может, не так все плохо? Если это авария, и нужно подождать, пока не разрядится батарея? При такой скорости вращения это произойдет быстро. Автоматы вскоре все приведут в норму.

Но почему один я беспокоюсь? Неужели остальные не ощущают вращения? Где капитан, главный инженер, врач? Не проснулись еще? Это после такой встряски?

Он облился холодным потом — только мертвые ничего не чувствуют…

Но он-то жив! Нужно собраться с силами, невзирая на синяки и боль от ударов. Нужно добраться до рубки, доползти, в конце концов. Нужно привыкнуть, как стронуться с места, как действовать быстро и толково, пусть даже этот мир (глупость, какой еще мир?) так вращает человека.

Севши на постели, он отметил явное ослабление вращения. Вот он почувствовал себя совсем неплохо. Ни на чем не задерживая взгляда, он освободился от ремней, опустил ноги на пол.

И с горечью подумал вдруг: ну и дурень же ты, хорошо тебя купили! Ты сидишь в Центре подготовки. Это совершенно ясно; подсознательно ты всегда боялся центрифуги. Чертовы доктора это знали, и нарочно крутили дольше, чем остальных. Отсюда головокружение, все видения, головная боль, потеря координации. Но когда они остановят? Это уж слишком. Своего они добились. Эх, чувствуешь себя здесь обезьяной в клетке. Все на тебя пялятся из-за решетки, смеются над тобой. Когда же эта проклятая центрифуга остановится? Я ведь на земле, а тут совсем не те физические законы, что в межпланетном пространстве! Забыли они про меня, что ли, разошлись по домам, и мне придется крутиться до утра?