Анатолий Бритиков - Охота на дракона (сборник)

И Слава говорил еще полчаса.

Седьмой класс он завоевал со второго урока. Во время сочинения на тему; “Как я провел каникулы”, с “Камчатки” поднялся второгодник и фальцетом попросился выйти. Слава разрешил. Переросток спросил, можно ли взять с собой тетрадку с началом сочинения. Класс дружно перестал писать.

— Ну что вы, — весело ответил Слава, — я вам другую бумажку дам.

Все грохнули. Авторитет подкрепило и то, что в первые дни Слава поставил семь двоек в седьмом классе и больше двадцати в девятых — десятых.

Школьники смотрели на Славу с уважением, а Николай Петрович скептически. Строгость молодого учителя существенно снижала процент успеваемости по школе. Слава предвидел, что доброта директора скоро начнет иссякать. Но другие события прервали это нормальное течение жизни. Как-то, возвращаясь домой, Слава встретил Валю.

Валя тоже преподавала в школе, причем устроилась еще лучше — в двух шагах от дома. Радостную встречу отметили в кафе “Сказка”, где сказочными оказались и обслуживание, и цены. Официант был похож на Кощея Бессмертного, а когда Слава попросил его действовать побыстрее, превратился в Змея Горыныча. Они просидели здесь почти два часа, вспоминая то субботники и выезды на картошку, то отдельных, известных всем факультетам, преподавателей. Вспомнили и вечеринку с мистическим уклоном. Оказалось, что все трое — Семен, Шура и Вовочка распределились в один НИИ здесь же, в городе, и даже работают по одной и той же теме.

— Разработали какой-то аппарат еще на пятом курсе, важничают, секретничают — прямо эдиссоны.

— Аппарат для переселения душ? — съехидничал Слава.

— Не знаю. Не говорят.

Славе захотелось снова увидеть дружную троицу. Валя согласилась, и они поехали к бородатому главе эдиссонов — Семену Кузнецову. Борода у Семена стала еще пышней и лохматей, Вовочка говорил еще быстрей, а Шура Коваленко спорил еще запальчивей — в общем, они росли и развивались в своем естественном направлении.

— Ага! Ванна пришла! — восторженно закричал Вовочка.

— Почему “ванна”? — не понял Слава.

— Архимед открыл свой закон, погружаясь в ванну. А твои водянистые рассуждения натолкнули на важную идею нас. Помнишь, о передаче доминирующих черт характера? Слушай теперь внимательно…

— Так не пойдет, — остановил Вовочку Шура. — Так гостей не встречают. Нельзя ошеломлять уже на пороге. Дай ему предварительно похлопать ушами и убей его за чаем.

Они прошли в комнату и сели за стол. Семен ушел на кухню готовить чай.

— Теперь можете убивать, — предложил Слава, взяв в руки чашку, принесенного Семеном почти черного настоя. — Итак, эдиссоны, слушаю про ваши открытия, а ушами буду хлопать в процессе.

Вовочка кинулся в объяснение, как в драку.

— Правильно, эдиссоны. Точная формула. Теперь держись за стул! Ты не забыл, что говорил о характере? А в чем проявляется характер? В эмоциях. Вот, если эти эмоции…

— Погоди! — снова остановил его Шура. — Примитив. Слишком быстро вибрируешь. — Шура, похоже, все так же любил двигаться по сложным траекториям.

Вовочка заговорил медленней:

— Знаешь ли ты, что человеческий мозг воспринимает электромагнитные излучения? Если позади тебя включить в темноте электромагнит, ты увидишь вспышку. Это уже сотни раз проделывали.

— Допускаю.

— Второе: мозг излучает. Энцефалограммы видел?

— Слышал, — вежливо ответил Слава.

— Так вот: если тебя разозлить — электроэнцефалограмма одна, ублажить — другая, спишь — третья. Мы еще в университете стали записывать энцефалограммы одного и того же человека в разных состояниях. Начали как раз после спора с тобой. Записываем, сравниваем, выделяем разницу. Можно предположить, что эта разница и будет выражением эмоций. А дальше все просто.

— То есть очень сложно, — хладнокровно пояснил Семен.

— Ну да, сложно. Я именно это и сказал, разве не так? Короче говоря, мы сделали аппарат, который эту разницу выделяет, усиливает и транслирует обратно в мозг, как бы подстегивая те или иные его участки.

— То есть возбуждает эмоции? — сообразил Слава.

— В том-то и дело, что нет. Никакого эффекта. Мозг не замечает нашей трансляции. Пустая трата усилий.

— Так в чем же открытие? — Слава почувствовал обиду, словно у него с головы сорвали лавровый венок. Только что эдиссоны хором уверяли, что именно его рассуждения натолкнули их на какое-то ошеломляющее открытие. А теперь выясняется, что открытие в том, что ничего не открыто…

В голосе Вовочки появилась торжественность.

— Открытие в том, что ты в тысячу раз более прав, чем можно было от тебя ожидать и чем ты сам от себя ожидал Ты — гений, Слава, ну, во всяком случае, почти талант, короче, не лишен научного дарования, удивительного у представителя такой малонаучной науки, как…

— Завибрировал! — зловещим голосом установил Шурочка. — Переходишь на ультразвук. Говори по-человечески.

Вовочка перестроился.

— По-человечески будет так. Предсказанная тобой доминанта характера реально существует и ее, мы уверены, можно выразить сложной конфигурацией разных физико-психологических полей, только мы таких расчетов не делали, не по зубам пока. А раз она существует, то и действует. А действие такое — решительно тормозит все импульсы извне, которые ей не по натуре. А те, что доминанте в струю — пропускает и усиливает, понял? Выражаясь твоим малонаучным филологическим языком, ломка характера — штука трудная. Еще по-другому: если ты по доминанте характера негодяй, то очень трудно превратить тебя в благородного человека даже при помощи нашего аппарата. И наконец, по-третьему: наш прибор, используя твою великую идею насчет доминанты характера, может зверски усиливать подлость в подлеце и святость в святом, но не более того. Вот почему опыты с Шуриком не удались. Он человек скрытный, доминанты его характера не установить. Нажали на скверные черты — проскользнуло мимо. Предварительный вывод: Шурик никакой. Неподимое тесто.

— С тобой тоже ничего не получилось, — обиделся Шура. — Ни зло, ни добро тебя не берет. Скользкость и изворотливость изначально заложены в твоих генах. Простой расчет показывает в тебе…

Хозяин задушил начавшийся спор в зародыше.

— Вот такой наш вывод, — хмуро сказал он. — Черта в ангела не переделать.

— Зато можно дьявольски усилить всякую дьявольщину, — немедленно откликнулся неугомонный Вовочка. — И довести любого ангела до высших райских кондиций! Мало, я вас спрашиваю?

Слава посмотрел на Валю. Ее захватывал разговор — щеки раскраснелись, глаза блестели. Ей нравилось, что три эдиссона так высоко оценили Славкин вклад. Тут он понял, что ограничиться случайным успехом нельзя. Она должна увидеть, что он способен на большее, чем только высказывать интересные мысли Он возжаждал крупных действий.