Джеймс Блиш - Звездный путь (сборник). Том 2

В течение нескольких последующих дней я постоянно находился поблизости от Джэймтона Блэка, и в конце недели мое наблюдение за ним оправдало себя.

В десять часов вечера в ту пятницу я, прогуливаясь вокруг своих апартаментов и идя по дорожке, расположенной под парапетом стены, по которой прохаживались часовые, заметил трех гражданских, по которым четко можно было прочесть, что они из Голубого Фронта. Они подъехали к площади, вышли из машины и вошли в офис Джэймтона.

Они провели там немногим более часа. Когда они уехали, я отправился спать. На этот раз я спал крепко.

Следующим утром я поднялся рано и обнаружил ожидавшую меня почту. Послание доставил космолет, и оно было от директора Службы Новостей, с поздравлениями в мой адрес по поводу моих репортажей. Когда-то, три года назад, это значило бы для меня очень многое. А теперь я беспокоился только не решат ли они, что ситуация здесь достаточно интересная чтобы послать сюда еще нескольких человек мне в помощь. Я не мог допустить, чтобы сейчас здесь оказался дополнительный персонал из Службы Новостей, который мог увидеть, что я предпринимаю.

Я забрался в свою машину и направился по шоссе на восток, в Новый Сан-Маркос, в штаб войск Экзотики. Войска Содружества уже находились на боевых позициях. В восемнадцати километрах восточнее Джозеф-тауна меня остановило отделение из пяти молодых солдат, среди них не оказалось ни одного сержанта. Они узнали меня.

— Во имя Господа, мистер Олин, — произнес первый из них, стоявший ко мне ближе остальных, наклоняясь и обращаясь ко мне через открытое окно у моего левого плеча. — Вы не можете проехать.

— Не возражаете, если я спрошу — почему?

Он повернулся и указал вбок и вниз в небольшую долину между двумя покрытыми лесом холмами слева от нас.

— Проводится тактическое планирование.

Я посмотрел. Небольшая долина или луг между покрытыми лесом склонами имела в ширину примерно ярдов сто, и она огибала нас и, заворачивая, исчезала справа. По краям лесистых склонов, где они соприкасались с лугом, цвели лилии, которым уже от роду было несколько дней. Сам луг зеленел, прекрасной, цвета шартреза молодой травой раннего лета, тут и там виднелись бело-пурпурные цветы лилий, и псевдодубы над ними были слегка покрыты маленькими, молодыми листочками.

И посреди всего этого, в центре луга, передвигались одетые в черные мундиры фигуры с вычислительными устройствами в руках, измеряя и прикидывая возможности убийства с разных направлений. А в самом центре луга они для чего-то установили пять маркерных стоек — сначала располагалась одна стойка, затем еще одна с двумя стойками по бокам. Далее на траве лежала еще одна стойка, словно упавшая и ненужная.

Я посмотрел назад, на вытянутое молодое лицо солдата.

— Готовитесь к победе? — спросил я.

Он воспринял это так, как будто это был прямой вопрос и в моем голосе совершенно отсутствовала ирония.

— Да, сэр, — очень серьезно ответил он. Я взглянул на него, затем перевел взгляд на лица и открытые глаза остальных.

— А не думаете ли вы, что можете проиграть?

— Нет, мистер Олин. — Он грустно покачал головой. — Никто никогда не проигрывает, если идет в битву во имя Господа.

Он заметил, что меня требуется убедить, и поэтому увлеченно продолжил.

— Он возложил Свою Десницу на плечи Своих солдат. И все, что доступно для них — это лишь победа и иногда — смерть. А что есть смерть?

Он посмотрел на своих спутников, и все они согласно кивнули.

— Что есть смерть? — эхом отозвались они.

Я взглянул на них. Они стояли передо мной, спрашивая меня и себя, что есть смерть, словно они обсуждали какую-то тяжелую, но необходимую работу.

У меня имелся ответ для них, но я не высказал его. Смертью был взводный, один из подобных им, отдавший приказ солдатам, таким же, как они, убить пленников. Это и была смерть.

— Вызовите офицера, — попросил я. — Мой пропуск позволяет мне проехать даже здесь.

— Мне жаль, сэр, — ответил тот, что первый заговорил со мной, — но мы не можем покинуть наш пост, чтобы вызвать офицера. Но один из них скоро появится.

У меня имелось представление о том, что значит “скоро”, и я оказался прав. Было уже далеко за полдень, когда появился форс-лидер, приказавший им идти обедать и пропустивший меня.

Когда я подъехал к штабу Кейси Грина, солнце уже висело низко над горизонтом и по земле раскинулись длинные тени деревьев. И все же создавалось впечатление, что лагерь только что проснулся. Мне не требовалось большого опыта, чтобы разглядеть, что войска Экзотики, наконец выступили против Джэймтона.

Я нашел Джэнола Марата, коменданта с Новой Земли.

— Мне необходимо увидеть командующего Грина, — сказал я.

Он покачал головой, несмотря на то, что мы уже достаточно хорошо узнали друг друга.

— Не сейчас, Тэм. Извини.

— Джэнол, — сказал я, — это не для интервью. Это вопрос жизни и смерти. Мне необходимо увидеть Кейси.

Он пристально посмотрел на меня. Я — на него.

— Подожди здесь, — сказал он. Мы стояли у самого входа в штаб. Он вышел и отсутствовал минут пять. Я стоял, слушая, как настенные часы мерно отстукивают секунды и минуты. Затем он вернулся.

— Сюда, — показал он.

Он вывел меня наружу, провел вокруг куполов пластиковых строений к небольшому зданию, полускрытому листвой деревьев. Когда мы вошли в него, я понял, что нахожусь в личных апартаментах Кейси Грина. Мы прошли небольшую гостиную и вошли в комнату, сочетавшую в себе спальню и ванную. Кейси только что принял душ и теперь надевал свою боевую униформу. Он с любопытством взглянул на меня, а затем обратил свой взгляд обратно на Джэнола.

— Хорошо, комендант, — произнес он. — Сейчас вы можете вернуться к своим обязанностям.

— Есть, сэр, — произнес Джэнол, не оглянувшись на меня.

Он отдал честь и вышел.

— Ну, Тэм, — произнес Кейси, натягивая штаны. — В чем дело?

Он посмотрел на меня немного насмешливо, пока застегивал ремешок своих брюк. Он еще не надел на себя рубашку, и в относительно маленькой комнате возвышался надо мной, как гигант, подобно какой-то непреодолимой природной силе. Его тело было загорелым, словно темное дерево, и мышцы рельефом прорисовывались на его груди и плечах. Живот его был подтянут, и мускулы рук так и ходили по мере того, как он ими двигал. И снова я почувствовал этот особый, присущий только Дорсаю элемент в нем. Дело было не просто в его физической мощи и внушительных размерах. Даже в не в том факте, что он — тот, кто с детства приучен к войне, кто специально взращен для битв. Нет, это было что-то живое, но необъяснимое — то же самое качество, которое можно найти в чистом экзотиканце вроде Падмы, Связующего, или в каком-нибудь ученом-исследователе с Ньютона или Кассиды. Нечто выходящее за пределы обычного облика человека, настолько, что это походило на безмятежность, чувство полной убежденности в самом себе там, где дело касалось его собственного человеческого типа, являвшегося настолько полным, что это как бы ставило его выше всех слабостей, делало непобедимым.