Харуки Мураками - 1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Книга 1. Апрель-июнь

— Да, все верно, — подтвердил Тэнго.

— При этом ни на писателя, ни на математика не похож.

Тэнго неловко усмехнулся:

— Мне все это говорят. Может, из-за телосложения?

— Я не имел в виду ничего плохого, — сказал сэнсэй. И поправил пальцем дужку очков на переносице. — Если человек не выглядит тем, кто он есть, он просто еще не принял отведенную ему форму.

— Очень лестно от вас это слышать, но… писатель из меня еще никакой. Можно сказать, только пробую перо.

— Пробуешь перо?

— Проверяю себя в тестовом режиме.

— Вот как? — отозвался сэнсэй и легонько потер ладони. Похоже, он только теперь заметил, как холодно в комнате. — Насколько я понял со слов Эри, ты собрался переделать ее текст в законченное произведение и подать на соискание литературной премии. Иначе говоря, продать ее как писателя. Я правильно формулирую?

Тэнго выдержал паузу, осторожно подбирая слова.

— Ну, в общем, да… Эту идею предложил господин Комацу, редактор журнала. Хотя лично я не уверен, удастся его план или нет. Я не могу оценить, насколько это корректно с морально-этической точки зрения. Моя задача в данном проекте — переработать текст под названием «Воздушный кокон». Я просто технолог. За все остальное отвечает господин Комацу.

С полминуты сэнсэй сосредоточенно о чем-то думал. Казалось, если прислушаться, в звенящей тишине комнаты можно различить, как напряженно работает его голова.

— То есть придумал все это редактор Комацу, а ты — простой исполнитель? — уточнил он наконец.

— Именно так.

— Как ты понимаешь, я по натуре ученый и литературой особенно не интересуюсь, — продолжил сэнсэй. — Но в том, что ты рассказал, я чувствую какой-то подвох. Или я ошибаюсь?

— Не ошибаетесь, — кивнул Тэнго. — Я и сам так чувствую.

Сэнсэй нахмурился.

— И все-таки активно участвуешь в этой затее?

— Не слишком активно. Но — участвую.

— Почему?

— Именно этот вопрос я задаю себе вот уже целую неделю, — признался Тэнго.

Сэнсэй и Фукаэри явно ждали, что дальше.

— Мои физиология, инстинкты и здравый смысл, — продолжил Тэнго, — требуют, чтобы я как можно скорее отполз от этого проекта куда подальше. По жизни я человек рациональный и осторожный. Азартных игр не люблю, за острыми ощущениями не гоняюсь. Пожалуй, меня и смельчаком-то не назовешь. И только на сей раз, когда господин Комацу предложил мне участвовать в его авантюре, я не смог сказать «нет». Причина здесь только одна. А именно — «Воздушный кокон» зацепил меня за живое. Заведи господин Комацу речь о любом другом произведении, я отказался бы, не задумываясь.

Довольно долго сэнсэй разглядывал Тэнго, словно диковинную зверушку.

— Иными словами, — резюмировал он наконец, — сама афера тебе до лампочки, но крайне интересно работать над произведением. Так?

— Именно так, — подтвердил Тэнго, — «Крайне интересно» — это еще слабо сказано. Я просто не могу допустить, чтобы этим текстом вместо меня занимался кто— то другой.

— Вот как? — отозвался сэнсэй. И скорчился так, будто съел лимон. — Ну что ж. Тебя я по большому счету вроде бы понимаю. Ну а этот Комацу — что у него за мотивы? Богатство? Признание?

— Если честно, я и сам толком не разберу, — ответил Тэнго. — Но, похоже, им движет нечто большее, нежели жажда денег или славы.

— Что, например?

— Возможно, сам господин Комацу и стал бы это отрицать, но он — человек, очень преданный большой литературе. А у таких людей главная цель, как правило, одна: за всю свою жизнь отыскать на литературном небосклоне хотя бы одну-единственную новую звезду. Настоящую, которая не гаснет. И подать ее всем на тарелочке.

Не сводя глаз с Тэнго, сэнсэй выдержал очередную паузу. Затем произнес:

— Значит, у каждого из вас — свои мотивы, не имеющие отношения ни к деньгам, ни к славе?

— Похоже, что так.

— Но какие бы цели вами ни двигали, план ваш очень рискованный. Если на каком-то этапе правда выплывет наружу, скандала точно не избежать, и при этом пострадаете не только вы двое. Судьба семнадцатилетней Эри, возможно, будет поломана. Именно это меня тревожит сейчас больше всего остального.

— Ваша тревога совершенно естественна, — кивнул Тэнго. — Я полностью с вами согласен.

Мохнатые брови сэнсэя сдвинулись.

— Значит, даже понимая опасность, нависающую над Эри, ты все равно хочешь своими руками переписать «Воздушный кокон»?

— Как я и объяснил, это желание не подчиняется логике или здравому смыслу. Разумеется, я со своей стороны сделаю все возможное, чтобы Эри не пострадала. Но убеждать вас, что ей вообще ничего не угрожает, не стану. Обманывать я никого не хочу.

— Вот, значит, как… — протянул сэнсэй. И откашлялся так, словно обтесывал формулировку для собственной мысли. — Да, похоже, ты искренний человек.

— По крайней мере, стараюсь все говорить как есть.

Сэнсэй посмотрел на свои руки, сложенные на коленях, — так озадаченно, будто видел их первый раз в жизни. Затем повернул ладонями вверх, поизучал еще какое— то время. И наконец поднял голову.

— То есть сам редактор Комацу уверен, что его план увенчается успехом?

— Он говорит: «У всего на свете есть две стороны, — вспомнил Тэнго. — Хорошая сторона — и, скажем так, не очень плохая».

Сэнсэй рассмеялся:

— Весьма уникальная точка зрения! Он что, оптимист? Или настолько самоуверен?

— Ни то ни другое. Просто циник, и все.

Сэнсэй покачал головой.

— Когда такие люди становятся циниками, они превращаются либо в оптимистов, либо в самоуверенных типов. Разве не так?

— Да, возможно, есть такая тенденция…

— Наверно, и общаться с ним непросто?

— Очень непросто, — признал Тэнго. — Хотя он далеко не дурак.

Сэнсэй глубоко, с расстановкой вздохнул.

— Ну, Эри? — повернулся он к девушке. — Что ты сама думаешь об этом… проекте?

Фукаэри уткнулась взглядом в неизвестную точку пространства. И сказала:

— Пускай.

— Ты хочешь сказать, — уточнил сэнсэй, — что не будешь возражать, если этот молодой человек перепишет «Воздушный кокон»?

— Не-буду.

— Даже если из-за этого ты сама попадешь в переделку?

На это Фукаэри ничего не ответила. Лишь плотнее запахнула воротник пальтишка. Сам этот жест выражал ее волю весьма красноречиво.

— Ну что ж! Похоже, девочка знает, что говорит… — обреченно вздохнул сэнсэй.

Тэнго не отрываясь глядел на ее пальцы, стиснутые в кулачки на воротнике.

— Однако существует еще одна проблема! — поднял палец хозяин. — Вы с редактором Комацу собираетесь не просто обнародовать этот текст, но еще и объявить Эри писательницей. Но дело в том, что у бедняжки дислексия. Нарушенная способность читать и писать. Вы знали об этом?

— Пока мы ехали на поезде, я в общих чертах догадался, — сказал Тэнго.