Харуки Мураками - 1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Книга 1. Апрель-июнь

Отец наш Небесный. Да не названо останется имя Твое, а Царство Твое пусть придет к нам. Прости нам грехи наши многие, а шаги наши робкие благослови. Аминь.

Именно после этого в ней зародилась тяга к случайному, но бурному сексу с мужчинами.

Комацу и Тэнго встретились там же, где и всегда. В кофейне на станции Синдзюку. Кофе здесь, конечно, стоил недешево, зато расстояние между столиками позволяло общаться, не боясь, что твои слова попадут не в те уши. Вентиляция вполне сносная, музыка тихая и неназойливая. Комацу, как всегда, явился минут на двадцать позже назначенного. Этот тип никогда не приходил вовремя, а Тэнго никогда не опаздывал. Подобные игры со временем уже превратились у них в ритуал. Комацу был в своем привычном, уютно поношенном твидовом пиджаке и темно-синей рубашке, с плеча свисал кожаный портфель на ремне.

— Прости, задержался, — только и бросил он безо всякого намека на сожаление. Улыбаясь, как молодая луна, — еще жизнерадостней, чем обычно.

Тэнго в ответ лишь молча кивнул.

— Извини, что нагрузил тебя, — продолжил Комацу, опускаясь на стул напротив. — Что, брат? Сильно замотался?

— Не хочу преувеличивать, — ответил Тэнго, — но последние десять дней я не был уверен, живу я вообще или уже на том свете.

— Но ты здорово справился! И согласие на публикацию от опекуна получил, и работу над текстом закончил. Для такого отшельника, как ты, это же просто подвиг! Ей-богу, дружище, теперь я смотрю на тебя совершенно другими глазами…

Тэнго пропустил эти странные комплименты мимо ушей.

— Вы читали мой отчет о прошлом Фукаэри? — уточнил он.

— Отчет? А! — кивнул Комацу. — Прочел, как же. От корки до корки. Ну что тут скажешь… Запутанная история. Читается, будто глава из какой-нибудь эпопеи. Вот уж не думал, что опекуном этой девочки окажется Эбисуно-сэнсэй. Он, кстати, ничего обо мне не спрашивал?

— О вас? — не понял Тэнго. — Нет, ничего.

— Хм… Странно, — удивился Комацу. — Мы ведь когда-то вместе работали. Я частенько забегал к нему в институт за материалом для статей. Правда, давно это было. Моя редакторская карьера еще только начиналась…

— Забыл, наверное, за давностью лет, — предположил Тэнго. — Даже спросил меня, что вы за человек.

— Э, нет, — все так же озадаченно покачал головой Комацу. — Не может такого быть. Ни за что не поверю. Этот сэнсэй никогда ничего не забывает. Просто пугающе крепкая память. А уж мы с ним тогда порой о таких вещах беседовали, что… Впрочем, ладно, — оборвал он себя. — Крепкий орешек этот старикан, с ходу и не раскусишь… Итак, насколько я понял по твоему отчету, ситуация вокруг девчонки, э-э, весьма заковыристая?

— «Весьма заковыристая»? — повторил Тэнго. — Да мы просто бомбу подкладываем, вот мое ощущение! Фукаэри — девочка необычная слишком во многих смыслах. Это не просто прелестное семнадцатилетнее создание. А полуребенок с дислексией, который даже читать не умеет как следует. О письме я уже не говорю. Ее психика травмирована так, что память блокирует часть воспоминаний. Она выросла в сектантской коммуне и почти не ходила в школу. Ее отец — лидер ультралевых радикалов из «Утренней зари», напрямую замешанных в перестрелке с полицией, которая шокировала всю Японию. А нынешний опекун — знаменитый в свое время профессор истории мировых цивилизаций. И если «Воздушный кокон» станет бестселлером, все массмедиа тут же слетятся, как воронье, чтобы обглодать наши косточки и попировать на славу!

— Да, ты прав, — согласился Комацу, не переставая улыбаться. — Возможно, разразится такой скандал, будто мы приоткрыли дверь в преисподнюю…

— Ну так что же? Проект отменяется?

— «Отменяется»? — не понял Комацу. — Ты о чем?

— Слишком скандально. Слишком опасно. Может, стоит вернуть рукопись автору и заняться чем-то другим?

— Все не так просто. Переписанный тобой текст — уже в типографии. Сигнальных экземпляров ждут для утверждения главред и начальник издательского отдела. И что? Хочешь завалиться к ним и сказать: «Извините, ошибочка вышла! Сделайте вид, что ничего не было, и отдайте, пожалуйста, рукопись обратно»?

У Тэнго перехватило дыхание.

— Ничего уже не изменить. — Комацу сощурился и прикурил от ресторанных спичек. — Время вспять не повернешь. Обо всем, что случится дальше, позабочусь я сам. Тебе не стоит ни о чем волноваться. Если «Кокон» получит премию, мы просто сделаем так, чтобы Фукаэри не светилась на публике. С самого начала рекламной кампании подчеркнем, что автор — эксцентричная дама, которая не любит появляться на публике. Я же, как ответственный редактор, буду выступать ее представителем. А уж общению с прессой, поверь, меня учить не нужно. Никаких оснований для беспокойства.

— В ваших способностях я даже не сомневаюсь. Но Фукаэри и в этом смысле не совсем обычная девушка.

Она не из тех, кто будет молча выполнять чужие указания. Если захочет, будет действовать по-своему, что бы ей ни приказывали. То, что ей не интересно, эта девочка просто не слышит, причем с раннего детства. Боюсь, так просто дело не кончится.

Выдержав задумчивую паузу, Комацу несколько раз подбросил на ладони коробок спичек.

— И все же признайся, дружище: после всего, что мы с тобой наворотили, нам теперь только и остается двигаться дальше плечом к плечу. Разве нет? И прежде всего потому, что «Воздушный кокон» в твоем переложении — замечательная работа. Куда более выдающаяся, чем я надеялся поначалу. Она почти совершенна. Спорю на что угодно: твой текст завоюет премию и станет бестселлером. На данном этапе мы с тобой просто не имеем права зарывать такое сокровище в землю. Иначе мы оба станем «преступниками стремления». Нам остается только одно: двигать наш план вперед!

— «Преступниками стремления»? — Тэнго ошарашенно уставился на собеседника.

— Есть такое изречение, — пояснил Комацу, — «Всякое искусство и всякое учение, а равным образом поступок и сознательный выбор, как принято считать, стремятся к определенному благу. Поэтому удачно определяли благо как то, к чему все стремится» [41] Перевод Н. Брагинской. .

— Это еще откуда?

— Аристотель, «Никомахова этика». Не читал Аристотеля?

— Почти нет…

— Почитай, тебе должно понравиться. С тех пор как вокруг исчезли книги, которые мне интересны, я читаю исключительно греческих философов. Никогда не надоедает. Всегда находишь, чему еще поучиться.

— И в чем же суть этой вашей цитаты?

— Результатом всех человеческих действий является благо. Само благо и есть результат, — без запинки изрек Комацу. — А потому любые сомненья оставляй на завтра. Вот тебе и вся суть.