Харуки Мураками - 1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Книга 1. Апрель-июнь

Замолчав, хозяйка уставилась на Аомамэ такими глазами, словно пыталась взглядом пробить скалу. А затем продолжила, но уже сдержаннее:

— С такими людьми путь остается только один: каким-то способом заставить его исчезнуть. Но так, чтобы не вызывать кривотолков.

— И вы знаете такие способы?

— Способов хватало во все времена, — ответила хозяйка, осторожно подбирая слова. И, выдержав паузу, добавила: — Да, я умею заставить людей исчезнуть. И необходимой для этого силой пока обладаю.

Аомамэ задумалась. Но к чему сводились абстрактные намеки хозяйки, понять было все же непросто.

— Мы обе потеряли дорогих нам людей, — продолжала хозяйка. — Их отобрали у нас одним и тем же бесчеловечным способом. Наши души изранены. Исцелить их, скорее всего, уже не удастся. Но сидеть сложа руки и разглядывать собственные болячки тоже никуда не годится. Мы должны встать, расправить плечи и заняться тем, что нужно делать дальше. И не из личной мести, а ради общественной справедливости. Ну как? Ты согласна выполнять для меня кое-какую работу? Мне всегда нужны люди, на которых я могу положиться. Те, кто умеет хранить тайны и служить общей миссии.

И тут Аомамэ поняла. Хотя осознать это получилось не сразу. То было одновременно исповедь и предложение, в суть которого поверить очень непросто. Не говоря уж о том, чтобы собраться с духом и выдать какой-то ответ. Хозяйка молча глядела на нее, сидя на стуле недвижно, как монумент. И казалось, она может прождать так хоть целую вечность.

Несомненно, эта женщина в какой-то степени душевнобольная, подумала Аомамэ. Но не сумасшедшая и даже не сдвинутая психически. Напротив, ее умению сдерживать эмоции можно только завидовать. Любые беседы, которые она ведет, имеют свою основу. Нет, это не помешательство, хоть и нечто вроде того. Самый точный диагноз тут, пожалуй, — «иллюзия собственной правоты». И теперь она хочет, чтобы я разделила с ней эту иллюзию. Как и уверенность в том, что я на это способна.

Сколько Аомамэ размышляла над этим, она и сама не поняла. Когда задумываешься так глубоко, ощущение секунд и минут пропадает. И остается лишь мерный стук сердца. Скользя по Времени, как рыба по реке, Аомамэ успела заглянуть в самые разные уголки своей души. В хорошо знакомые комнаты — и давно позабытые чуланы. На уютные, залитые солнцем мансарды — и в подвалы, где ее караулила страшная боль. Откуда ни возьмись на нее сошел призрачный свет, и тело Аомамэ вдруг стало прозрачным. Она посмотрела на собственные руки — и увидела все, что за ними. Тело сделалось поразительно легким. И Аомамэ спросила себя: если твоей жизнью заправляют сбрендившие старухи-манипуляторы, если ты уже прозрачна, как стекло, а весь мир улетает к чертовой матери, — чего тебе еще терять?

— Я поняла, — сказала она. И, покусав губы, добавила: — Если чем-то могу помочь, я в вашем распоряжении.

Хозяйка опять дотянулась через стол и крепко пожала руки Аомамэ. С этой минуты их действительно объединили общая тайна и общая миссия. Как, возможно, и общее нечто вроде сумасшествия. А может, и сумасшествие в чистом виде. Но поставить диагноз Аомамэ уже не могла. В ее жизни, как и в хозяйкиной, было слишком много мужчин, которых они прикончили только потому, что те не заслуживали ни малейшего сострадания.

— С тех пор как ты убрала мерзавца в отеле на Сибуя, прошло слишком мало времени, — тихо произнесла хозяйка. Слово «убрала» в ее устах прозвучало так, словно разговор шел о выброшенной мебели.

— Через четыре дня будет ровно два месяца, — ответила Аомамэ.

— Два месяца — мало. — Хозяйка покачала головой. — Поручать тебе такую работу слишком часто я бы не хотела. Должно пройти не меньше полугода. Иначе твоя психика может не выдержать. Все-таки назвать эту работу обычной никак нельзя. Не говоря уже о том, что может встать вопрос: не странно ли, что мужчины, как— либо связанные с нашим приютом, то и дело умирают от сердечных приступов?

— Да уж, — чуть заметно улыбнулась Аомамэ. — Параноиков на этом свете хватает!

Хозяйка улыбнулась в ответ.

— Как ты могла заметить, я человек предельно осторожный. И на таких лошадей, как Шанс, Успех и Авось, стараюсь не ставить. Сначала я тщательно изыскиваю оптимальную возможность совершить все спокойно и без последствий. И только если четко вижу, что такой возможности нет, выбираю из этих лошадок. Но даже тогда стараюсь просчитать все мыслимые риски заранее. Изучаю окружающую обстановку, предугадываю случайные факторы, обеспечиваю все, что можно, заблаговременно — и лишь тогда поручаю тебе эту работу. Именно поэтому у нас пока все проходило гладко, согласна?

— Да, верно, — признала Аомамэ.

Все было именно так. Она являлась с приготовленным оружием в указанное место. Попадала в ситуацию, тщательно просчитанную заранее. Всаживала в мужской затылок иглу — всегда в одну и ту же точку. И, убедившись, что «клиент» успешно доставлен куда нужно, исчезала в тумане. До сих пор все срабатывало без сучка без задоринки, по блестяще выстроенной схеме.

— И тем не менее, — продолжала хозяйка, — тот, о ком я попрошу тебя позаботиться в этот раз, как ни трудно мне это говорить, — противник особо опасный. Рассчитать заранее, где и чем он будет заниматься, почти невозможно, непредсказуемых факторов — пруд пруди; боюсь, что такого тотального планирования ситуации, как до сих пор, я обеспечить тебе не смогу. Нынешний случай, скажу прямо, совсем не простой.

— Чем же он так непрост?

— Твой нынешний «клиент» — человек особого статуса.

— Какой-то политик?

Хозяйка покачала головой:

— Нет, не политик. Об этом мы еще поговорим отдельно. И продумаем план, как добиться того, чтобы тебя саму никуда не переправили раньше времени. Хотя, если честно, пока никакого успешного плана мне в голову не приходит. Обычные методы здесь не годятся. Прости, но я действительно не представляю, кого об этом просить, кроме тебя.

— Задание срочное? — уточнила Аомамэ.

— Нет-нет, особой спешки не требуется. Конкретные сроки и даты не поджимают. Но если тянуть слишком долго, появятся новые жертвы. А наши шансы на успех ограниченны. Кто знает, когда нам с тобой еще представится такая возможность?

На улице совсем стемнело, в «солнечной» воцарилось молчание. Интересно, взошла ли луна, подумала Аомамэ. Но оттуда, где она сидела, неба за окном было не увидать.

— Я расскажу тебе об этом случае все, что смогу, — прервала их молчание хозяйка. — Но сначала хочу, чтобы ты встретилась с одним человеком. Так что сейчас мы с тобой сходим в гости.

— Этот человек живет в вашем приюте? — догадалась Аомамэ.

Хозяйка сделала медленный и глубокий вдох, затем из груди ее вырвался еле слышный стон. В глазах появился странный блеск, какого Аомамэ еще ни разу у старушки не замечала.