Аркадий Стругацкий - Том 11. Неопубликованное. Публицистика

А авторский оптимизм… Его не так уж много, и весь он — в словах Харона: «У меня, к сожалению, тоже пока нет слов, а их надо найти. Грош нам всем цена, если мы их не найдем».

Как известно, очень тяжело читать книгу (смотреть фильм, слушать постановку), где действуют люди, заведомо более глупые, чем читатель (зритель, слушатель). И уж вовсе невозможно всерьез воспринимать художественное произведение, когда оно рассказывает о дураках. Лично мне известно ровно одно исключение из этого правила — «Сказка о Тройке». Причем книга эта — отнюдь не «экшн». Это — повесть эпохи. Повесть державы. И, как показывает наше время (и чего НИКАК не могли предвидеть авторы), державы не одной. Механизм существования Голема, [59] Слово «Голем» употребляется здесь в том значении, которое придано ему в широко известной работе А. Лазарчука и П. Лелика «Голем хочет жить». А именно — надсущество, наделенное инстинктом самосохранения, а также способностью самостоятельно мыслить и действовать, и представляющее собой некую сумму рефлексов и бессознательных реакций всех людей социума. его рефлексы в действии, с полным пониманием всего — от реакций на клеточном, так сказать, уровне до базовых инстинктов — здесь есть все. Персонажи этой повести — не жалкие канализаторы. И даже не «внедрившиеся» ребята из НИИЧАВО. Но именно он, Голем.

Законы его жизнедеятельности впервые напрямую приравниваются здесь к законам природы. Корнеев: «Нельзя ждать милостей от природы и бюрократии».

Что до использования естественно-бюрократических законов в прикладных целях, то главный из этих законов вполне отчетливо сформулировала для Переца Алевтина: «Вникание порождает сомнение, сомнение порождает топтание на месте, а топтание на месте — это гибель всей административной деятельности». Воевать против законов природы — глупо. А капитулировать перед законом природы — стыдно. В конечном счете — тоже глупо. Законы природы надо изучать, а изучив, использовать. Вот единственно возможный подход. Что и делают ученые-маги в финале «Сказки» номер один.

Эдик в начале «Сказки» — живое воплощение ментальности молодой прозы АБС. Смотрится он, конечно, как пародия, вроде пушкинского Ленского с его «Куда, куда…»

«Глаза у него были такие чистые, такие наивные, и весь он был такой нездешний, такой уверенный в могуществе разума, такой свеженький из своего отдела Линейного Счастья, еще пахнущий яблоками и детским смехом, такой избалованный — избалованный дружбой с умными и добрыми людьми, избалованный рациональностью и справедливостью, избалованный горним воздухом чистого знания… Витька и Роман тоже были такими две недели назад».

Реакция «долгожителей» Китежграда, имеющих дело с реальностью, с живым Големом, достаточно давно — целых две недели , — адекватная: человек, воспринимающий почти реальный мир столь наивно, будто перед ним — один сплошной НИИЧАВО, объявляется эгоистом. «— Я не понимаю, ребята, — сказал Эдик. От обиды у него даже припухла нижняя губа…» Соответственно, вместе с Эдиком эгоистичным объявляется и целое мировоззрение. Лозунг которого — понедельник начинается в субботу — потерял свой исходный, немного печальный смысл и превратился в веселенький девиз жизни истинных магов. Нет, лозунг-то сам по себе хорош. Но «работает» он — в сказочном мире… Только и всего.

«Сказка о Тройке» — не просто продолжение «Понедельника», а, как часто случается у Стругацких, — завершение темы сведением к абсурду. И снова — приговором, приговором целой эпохе. Без права обжалования.

В «Тройке» мы наблюдаем сильный и, насколько я знаю, никем и никогда не применявшийся литературный прием: попытку вывести «то, что сойдет за человека» на контакт с прообразами, превратить на время троечников-канализаторов в истинных администраторов с широким кругозором, то есть в тех, кто теоретически и должен был бы сидеть на их месте. А за компанию с членами ТПРУНЯ и анекдотический старикашка Эдельвейс тоже выходит на контакт с чистым прообразом, мрачным гением, приносящим человечеству страшный дар — ответы на все вопросы. Разыгрывающаяся перед потрясенным читателем сцена, вызванная к жизни эдиковым реморализатором, лежит, мягко говоря, за пределами жанра, в котором написана «Сказка». Этот эпизод, как ни парадоксально — я не боюсь этого слова, но поймите меня правильно, — научная фантастика. И притом наивысшего качества.

На таком контрасте жанров и стилей предельно ярко работает сатирическое начало повести: становится видно, насколько далеки лубочные картинки китежградской жизни от оригинала . То есть, говоря языком Роджера Желязны, — от Янтаря, который единственный существует РЕАЛЬНО, отбрасывая более или менее искаженные тени. Тени, населенные ничего не подозревающими существами, уверенными, что они настоящие … Одна из таких теней предстает перед нами в «Сказке о Тройке» номер один. (Следующая степень упрощения, еще более лубочная картинка — «Сказка» номер два.) Что же в таком контексте представляет собой наш, «реальный» мир? И где бы нам взять Эдика Амперяна с его портативным реморализатором — чтобы увидеть настоящее, первооснову?..

Впрочем, можно обойтись и без сказочного прибора. Есть учебное пособие по умению смотреть . Творчество Стругацких называется…

Проблема контакта с негуманоидным разумом. Поколения фантастов так и не придумали, как быть с этой задачкой. Тем более смешны попытки ее решения в исполнении канализаторов. «— Национальность, — повысив голос, продолжал комендант. — Вероятно, пришелец. Образование: вероятно, высшее. Знание иностранных языков: вероятно, знает. Профессия и место работы в настоящее время: вероятно, пилот космического корабля. …неизвестное существо (возможно, вещество) с неизвестной планеты (возможно, с кометы) невыясненного химического состава и с принципиально неопределяемым уровнем интеллекта». Суть юмора здесь — в столкновении чисто административного подхода со случаем, не поддающимся ему просто по определению. Какими бы высоколобыми администраторы ни были и какие бы умные инструкции перед ними ни лежали. Здесь, локально, это выявляет самую суть принципа Питера. Тройка уже давно за пределами уровня своей компетентности. В этом же случае планка настолько далеко вверху, что ощущение масштаба канализаторы попросту теряют. В результате чего берутся не просто не за свое дело (это-то им не привыкать), но за дело и вовсе не решаемое — даже в рамках науки, не то что административной структуры…