Николай Ульянов - Под каменным небом
- Название:Под каменным небом
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Киннипиак
- Год:1970
- Город:Нью-Хэвен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Николай Ульянов - Под каменным небом краткое содержание
Сборник историко-фантастических рассказов видного русского историка Николая Ивановича Ульянова (1904–1985) — ученика С. Платонова и автора труда «Происхождение украинского сепаратизма».
Ульянов попал в плен к немцам, бежал, но был опять перемещен в Германию, после войны оказался в лагере Ди-пи, избежал репатриации.
Все свои основные работы Ульянов написал на западе; он жил в США, преподавал русскую историю в Йельском университете.
Под каменным небом - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
От всего веяло злым умыслом.
Он усматривал его даже в том, что солнце дальше подоконника в комнаты не заглядывало. Ему говорили, что здешнее солнце опасно, и нельзя испытывать его действие на сетчатке глаз или на коже. Советовали довольствоваться тем обилием света, что проникал из сада. Сад раскинулся роскошной декорацией: посередине пожаром горела плантация тропических цветов, за кущами магнолий синела дымка персидской сирени, свешивались белые колокола агати.
— Неужели мне нельзя будет туда выходить?
— Через некоторое время можно будет, но не сейчас. Вы должны с этим примириться. Впрочем, свежего воздуха у вас будет достаточно, а любоваться садом можете из окон.
Окна были широкие с чистыми прозрачными стеклами. Но каждый раз, когда пленник открывал раму, чтобы выглянуть в сад, окно автоматически задвигалось прочной, с затейливыми узорами, решеткой. Она так же легко и неслышно уходила в простенок, как только окно закрывалось.
— Сколько же я здесь пробуду?
— Это в ваших руках. Пока не закончите работы… Но выйдете вы отсюда мировой знаменитостью. Слава у вас не будет отнята.
Раз подошел к нему Нерон.
— Дорогой метр, я чувствую, что нам надо объясниться начистоту. Быть может это снимет с вас груз сомнений. Вы, конечно, по-прежнему терзаетесь: кто мы такие? Как бы мне хотелось убедить вас в ненужности этого вопроса! Вот я с вами разговариваю по-французски, что вам мешает считать меня французом?
— Но я слышал, как вы и ваши коллеги разговаривали по-английски и по-немецки.
— Мы знаем также по-русски, и, если хотите, введем в обиход ваш родной язык.
— По-русски?!.. Я так и думал!.. Значит я в руках ГПУ?
— Ну вот! Я всегда считал вас исключительно прозорливым! Насчет названия вы немного ошиблись; ГПУ давно не существует… Но это мелочь. Допустим, что мы действительно сотрудники советской полиции. Что тогда? Почему это страшнее, чем быть в руках Интеллидженс Сервис или Эф-Би-Ай?
— Да, но вы… большевики.
— Ай, как страшно! Дорогой метр, мы ведь знаем, что вы не в состоянии объяснить разницу между большевиками и радикалами или между большевиками и лейбористами. Политика — не ваше дело. Что вам до того, что мы большевики?
— Но я не хочу, чтобы мое открытие попало в любые руки.
— О, вот это высокое слово! Кому же вы хотели бы вручить его?
— Я еще над этим не думал, но…
— Какое же вы имели право не думать? Начать работать над изобретением, упраздняющим атомную бомбу, дающим власть над миром, и не подумать, кому ее доверить!
— Я, в конце концов, не обязан… С меня хватит, если удачно выполню…
— Совершенно верно. От вас и не ждут ничего другого. Но тогда не всё ли вам равно в чьи руки попадет ваше открытие?
— И всё же, мне не хотелось бы…
— Дорогой метр, вы сами не знаете своего величия. В тот день, когда ваша идея будет воплощена, возникнет, впервые за всю историю, абсолютная власть на земле. Вы упраздните рабство, потому что упраздните свободу. Кто бы мы ни были сейчас — после вашего открытия мы перестанем быть большевиками, французами, американцами, мы станем владыками мира.
— Но это может сделать и простая шайка преступников!
— Браво! Мы начинаем понимать друг друга. Отчего бы не быть и шайке преступников? Если все королевские роды в Европе произошли от норманских разбойников, то стоит ли обижать неласковыми словами нынешних гангстеров, которым пришлось бы положить начало династии мировых властителей?
Нерон исчерпал все доводы в доказательство бессмысленности его тоски. Но тоска не проходила. Только сад, на который он временами смотрел из окна, рассеивал его немного. В глубине, за темными кипарисами, проползал иногда белый игрушечный пароход, напоминая о воле, о просторе, о возможности идти куда хочешь.
— На острове я или на материке?
Однажды он осмелился спросить, как называется то море, что зеленеет в промежутке между кипарисами?
— Адриатическое, Эгейское, либо Черное, а может быть Караибское.
По ночам, когда загорались звезды, он жалел, что ничего не смыслил в астрономии и не мог определить по ним свое местонахождение.
— Вам никогда не приходило в голову, что вы ошиблись? — спросил он однажды Нерона.
— Как так?
— Вы ухлопали на меня миллионы, а я сижу и ничего не делаю.
— Это придет… придет…
— А если не придет, что тогда?.. Убьете?
— Что за мысли! Зачем нам это? Мы вернем вас в ваше прежнее ничтожество. Только тогда оцените рай, который мы вам здесь уготовали. Эту лабораторию, что не удостаиваете взглядом, будете вспоминать, как упущенное счастье!
Нерон отошел, довольный смущением и бледностью молодого человека.
По радио объявили, что в цюрихском университете производятся опыты искусственного возбуждения той группы клеток головного мозга, на которую он первый обратил внимание.
— Не хотите ли взглянуть на редкий эстамп только что поступивший в вашу коллекцию? — подошел к нему один из сотрудников.
Ответа не последовало. Петроний сидел, как насквозь простреленный, не успевший еще упасть. От обеда он отказался. Вместо столовой отправился в кабинет и просидел над чертежами весь остаток дня и всю ночь. К утру его увидели в лаборатории склоненным над одним из аппаратов.
С этого дня, механизмы перестали крутиться впустую. Началась работа над величайшим изобретением, когда-либо задуманным в мире.
Он сразу понял разницу между специально оборудованной лабораторией и нетопленной квартирой нищего изобретателя на рю Эскудье.
Для производства опытов приводили угрюмых, точно приговоренных к казни людей. Он надевал им на головы скафандры, запирал в камеры, сделанные по его чертежам, проверял действие им же самим открытых токов на те части мозга, о которых еще в Париже неосторожно проговорился:
— Кто подберет к ним ключ, тот будет повелевать миром.
Месяца два прошло в упоительном труде. Мысли шли густо, как рыба в камчатских реках. Он сам поражался количеству сделанного: новые лучи, усовершенствованные приборы, прояснение отдельных частей будущей машины, что призвана подчинить себе все прочие машины земного шара.
Что когда-то предчувствовалось, мелькало неясными намеками, — рождалось, теперь, в цифрах и уравнениях. Не верилось, что привязавшаяся вздорная мысль, почти мечта, начинает воплощаться и становиться реальностью. Теперь ясно, что он ничего не выдумал; всё это существовало от века, никем не замеченное.
Видя с какой жадностью и поспешностью фотографировались его чертежи, рисунки, вычисления, пометки, каждое слово занесенное на бумагу, он не испытывал ни подозрительности, ни ревности, он не решался приписывать столь громадное открытие простому серому веществу своего головного мозга.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: