Николай Ульянов - Под каменным небом
- Название:Под каменным небом
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Киннипиак
- Год:1970
- Город:Нью-Хэвен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Николай Ульянов - Под каменным небом краткое содержание
Сборник историко-фантастических рассказов видного русского историка Николая Ивановича Ульянова (1904–1985) — ученика С. Платонова и автора труда «Происхождение украинского сепаратизма».
Ульянов попал в плен к немцам, бежал, но был опять перемещен в Германию, после войны оказался в лагере Ди-пи, избежал репатриации.
Все свои основные работы Ульянов написал на западе; он жил в США, преподавал русскую историю в Йельском университете.
Под каменным небом - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Когда лежавшему на земле седому юноше плеснули воды в лицо, он очнулся.
— Вы теперь на воле. Посмотрите, — солнце!. Вы видите солнце!..
В глаза бил какой-то свет. Петроний повернулся лицом вниз и застонал:
— Убейте меня! Убейте!
МАНТУАНСКАЯ НОЧЬ
Причиной по которой меня потянуло из Милана в Мантую, была двадцатая песнь дантова «Ада», где сказано, что город этот основан дочерью прорицателя Тирезия.
Она остановилась со своими слугами и чарами И поселилась, и оставила безжизненное тело, А затем люди…
Основали город на костях умершей, И по той, кто первая избрала место, Мантуей назвали его, не вопрошая судьбы. Истомленному предчувствиями мне захотелось взглянуть на город, при основании которого творили волшебство «над травами и образами».
Мантуя окружена озерами, болотами, защищавшими ее когда-то от нашествий. Из окна вагона видно было, как августовское солнце поднимало в воздух миазмы стоячих вод и как даль тускнела в дымке испарений. В этрусские времена тут был свайный город. Здесь всегда дышали гнилью болот.
Отель, в котором я остановился, выходил окнами на верхнее озеро. Оловянная гладь с кустами зелени, сошла бы за старинный голландский пейзаж, если бы не яркое солнце и не газолиновые цистерны на том берегу, сверкавшие как аллюминиевая посуда. Из-за леса, местами, виднелись фабричные трубы. После Милана, хрипящего под пятой железобетонных пришельцев, приятно было видеть, что Калибан современности загнан здесь в лесное логово и напоминает о себе изредка глухим рычанием.
— Там находится очень важная военная промышленность, — сказала со значительным видом хозяйка отеля, водворявшая меня в мою комнату. Шёпотом она прибавила, что хотя это большой секрет, но там работают над изобретением нового вида оружия.
В тот же день я гулял по городу до поздней ночи и к вечеру знал его топографию и его архитектурные дивы. Умилил и растрогал небольшой театр на Пьяцца Кавалотти — старинный петербургский особняк, перенесенный с Мойки или с Васильевского Острова. В Мантуе много петербургского. Местами, чувствуешь себя то возле Конногвардейских казарм, то близ Конюшенной церкви.
Огромное количество парикмахерских. В каждой по два, по три крепких молодых человека в белых халатах, но нет клиентов. В пиццериях, возле пылавших печей — угрюмые мастера, похожие на кавказцев. Они отправляли в печь пиццу с таким видом, будто поджаривали грешников. А поздно вечером, на пустынных улицах — одинокие фигуры, крадущейся вдоль стен, избегающие освещенных мест.
Когда я вернулся и лег, мне, как забытое родное лицо, явился во сне театр с Пьяцца Кавалотти. Но колонны его стали исчезать одна за другой, окна заострили очертания, а петербургская охра стен сменилась блестящей фольгой. Он начал расти вверх, превратился в двадцатиэтажный металлический шкаф нестерпимой яркости. Я сразу признал в нем одного из марсиан заселяющих нашу планету. И как слабы были мои проклятия перед его прожигающим блеском, которым он меня мучил до утра!
После раннего завтрака в маленькой траттории, пошел в Палаццо-дель-Тэ, прямо в Зал Гигантов. Занимала не живопись, а картина гибнущего мира. Еще дома, когда я рассматривал ее по фотографиям, зародилось подозрение в неоправданности его гибели. Теперь воочию стало ясно, что исполинские колонны и каменные глыбы падали неизвестно от чего. Не от жалкой же молнии в руках Зевса, похожей на клок горящей кудели колеблемой ветром! Да и сам Зевс — салонный, ложно-классический, годился для интриг, для узурпации, для властвования над изнеженным придворным обществом богов сидевших на облаках, как в театральной ложе, но не ему было сокрушать титанов. Неужели это его мановением рушился мир и погибал народ отца нашего Прометея?
Я ушел не взглянув ни на Зал Психеи, ни на другие залы.
Палаццо-дель-Тэ окружено пустырями. На одном расположился цирк со своими фургонами и клетками; слышно было ржанье дрессированных коней и рычанье львов. Возвращаясь к себе, я услышал по радио, чтобы никто не купался в озере и не пил озерной воды. Хозяйка отеля, сорокалетняя блондинка в стиле Пальмы Векхиа, поведала по секрету, что запрещение вызвано досадным случаем: — химический завод на том берегу неосторожно спустил в озеро ядовитые кислоты.
Посмотрев в раскрытое окно, я подивился, как мог среди этих болот родиться поэт, подобный Виргилию?
Мне принесли стакан вальполичелло и, выпив, я прилег вздремнуть на кушетку. В каждом городе я пью вино, которое там производится и верю в его связь с духом местности. Мне опять приснился сюрреалистический сон с ослепительно голыми женщинами и черным небом. Проснувшись через час, увидел вдоль озерного берега белые кителя полицейских никого не подпускавших к воде. Солнце стояло над головами, а с водной поверхности, как со дна стакана, от брошенной щепотки чая, поднимался золотистый настой.
После новой прогулки по городу, я отправился к Пьяцца Сорделло — туристическому сердцу Мантуи. По пути зашел в ротонду Сан Лоренцо. Я без ума от этих миниатюрных величественных романских храмов, как Санта Фоска в Торчелло, как часовня Сен Джон в лондонском Тоуэре, Сен Жульен ле Повр в Париже. Сан-Лоренцо — едва ли не лучший из них. Двухэтажная галерея с восхитительными массивными столбами, арками и сводами. Быть христианином стоит для того, чтобы молиться в таком храме. Оттуда я направился в Палаццо Дюкаль. Полицейский на углу весело и элегантно отдал мне честь. У всех попадавшихся навстречу — радостные праздничные лица. Возле древнего дома Бонакольци, сидевшие за столиками встали и приветствовали меня поднятием бокалов.
— Синьор, вы должны выпить за Мантую.
Подошла разносившая вино девушка и все мы, при восклицаниях «За Мантую!» — выпили. Я был в восхищении. Отправившись через площадь ко дворцу и оглянувшись увидел, что еще какого-то иностранца приветствовали так же. С площади, в расщелине между зданиями виден кусочек озера, подернутый вуалью с отливом цвета одежд Юдифи с картины Джорджоне.
В дворцовом вестибюле тревожной россыпью слов заливалось радио. Взволнованный голос торопил всех у кого есть автомобиль уезжать за город либо другим каким-нибудь способом покидать Мантую.
Но кассир спокойно продавал входные билеты, три девушки бегали взад-вперед, собирая в кучу туристов. Порой, они лихо, по балетному, поворачивались на одной ноге и спрашивали: — Вы говорите по-немецки? Вы говорите по-французски? Туристы очарованно улыбались. Мне самому сделалось так хорошо, что я перестал прислушиваться к металлическому голосу.
Когда нас скопом повели вверх по широкой лестнице, мы ощутили себя одной веселой семьей. Незнакомые люди, обняв друг друга за талию и перепрыгивая, как школьники, через две ступеньки, болтали без умолку. Разговаривали на разных языках, но понимали друг друга. Почему-то громко хохотали, когда нас привели в аппартаменты выстроенные для карликов и почему-то запели в галерее Пассерино. Потом мы прошлись в чудесном полонезе через зеркальный зал с его великолепным потолком-сводом.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: