Кэтрин Фишер - Инкарцерон

Вокруг тянулось к высоченному потолку бессчётное множество полок, заставленных громоздкими томами в зелёных и бордовых обложках с золочёными номерами на корешках.

Гильдас поднял голову. Можно было ожидать от него восторженных восклицаний, но в голосе его прозвучала ирония:

– Книги? Да нет здесь никаких книг.

– Зрение у тебя ни к чёрту, – фыркнул Кейро.

Старик нетерпеливо покачал головой.

– Бесполезный хлам. Сами посмотрите. Имена, цифры, ничего ценного.

Аттия достала с ближайшей полки и открыла книгу. Заглянув ей через плечо, Финн увидел, что том покрыт толстым слоем пыли, а края листов расслоились от сухости. На странице красовался список:

МАРЦИОН

МАСКУС

МАСКУС АТТОР

МАТТЕУС ПРАЙМ

МАТТЕУС АМРА

За каждым следовало восьмизначное число.

– Узники? – предположил Финн.

– Видимо, да. Списки имён. Многие-многие тома. Для каждого Крыла, каждого Уровня, за сотни лет.

Рядом с каждым именем виднелся маленький квадратик с изображением лица. Аттия прикоснулась к одному и – уронила книгу. Финн шумно выдохнул, а Кейро, заинтересовавшись, наклонился к ним через стол.

– Ну и ну, – заметил он.

Напротив имён быстро замелькали, появляясь и исчезая одна за другой, маленькие картинки. Аттия коснулась одной кончиком пальца – и всю страницу заполнило изображение горбуна в жёлтом плаще. Аттия убрала палец – и картинки снова зарябили, показывая всё того же человека – вот он идёт по улице, болтает у костра, спит – словом, вся его жизнь пробегала сейчас перед глазами зрителей. Он всё больше старел, всё ниже сутулился, в руке его появился посох, и вот он, поражённый какой-то ужасной болезнью, уже просит подаяния. А потом – ничего.

– Очи, – тихо проговорил Финн. – Если они за нами наблюдают, то должны и записывать.

– И откуда всё это у Блейза? – потрясённо спросил Кейро. – Интересно, а я здесь есть? – Не дожидаясь ответа, он кинулся к приставной лестнице, пристроил её к нужному стеллажу и легко взлетел наверх. Он начал нетерпеливо выхватывать книги и запихивать их обратно.

Аттия отправилась к секции А, Гильдас не отрывался от чтения, так что Финн, нашёл букву Ф и стал искать себя.

ФИМЕНОН

ФИММА

ФИММИЯ

ФИМОС НЕПОС

ФИНАРА

Он переворачивал страницы дрожащими пальцами, пока не нашёл. ФИНН.

Там было шестнадцать Финнов, он оказался последним. И номер, такой печально знакомый номер – тот, что он обнаружил на своей робе, когда проснулся в клетке, тот, что он выучил наизусть. И рядом с ним маленький значок – два наложенных друг на друга треугольника, один перевёрнутый. Звезда. Финна чуть не стошнило от страха пополам с нетерпением, когда он прикоснулся к знаку.

Зарябили изображения, и первым выскочило – он ползёт в белом бесконечном тоннеле. Финн торопливо остановил картинку.

Он – только моложе, чище, на лице застыла маска мрачной решимости. Смотреть на это было очень больно. Он попытался найти более ранние изображения, но не обнаружил ничего.

Ничего.

Сердце глухо забилось. Он начал медленно листать дальше.

Он и Кейро. Комитатусы. Он дерётся, ест, спит. На одной картинке – смеётся. Взрослеет, меняется. Что-то утрачивает. Он уже вполне спокойно смотрел на собственные изображения – как он становится жёстче, наблюдательнее, угрюмее, и всегда маячит на заднем плане, в то время как Кейро ругается с кем-то или задумывает каверзы. Но вдруг наткнулся на запись припадка и сморщился от отвращения при виде своего бьющегося в конвульсиях тела, искажённого лица. Он запустил картинки быстро, очень быстро, так что уже ничего нельзя было разглядеть, потом остановил их нажатием пальца.

Засада.

Он сам – почти уже освободившийся из цепей, держит Маэстру за руку. Она, видимо, только что поняла, что попала в ловушку – на лице её странное, почти болезненное выражение, застывшая улыбка.

Что бы там ни было дальше – он не хотел это видеть.

Финн захлопнул книгу. В тишине библиотеки звук прогремел, как выстрел. Гильдас буркнул что-то, а Аттия подняла глаза.

– Нашёл что-нибудь? – спросила она.

– Ничего такого, чего я бы не знал, – пожал плечами Финн. – А ты? – Она уже покинула секцию А и стояла около К. – Что ты там делаешь?

– Ну, Блейз сказал, что Снаружи не существует. Я решила поискать Клодию.

Он похолодел.

– И?

Она держала в руках большой том в зелёной обложке. Быстро закрыла его и запихала обратно на полку.

– Ничего. Она не в Инкарцероне.

Однако в голосе её прозвучали некие странные нотки, но прежде чем Финн успел об этом подумать, его отвлёк возмущённый вопль Кейро.

– Я тут весь как на ладони! Весь!

Финн знал, что Кейро осиротел ещё младенцем и рос в шайке беспризорников, которые вечно крутились рядом с комитатусами: бастарды вояк, дети убитых бандитами женщин, ребятня, взявшаяся невесть откуда. Чтобы выжить среди этого свирепого отребья, приходилось процарапывать когтями, выгрызать зубами своё место под солнцем Инкарцерона. Может быть, поэтому Кейро так разволновался. Он тоже с громким хлопком закрыл книгу.

– Бросьте ваши убогие биографии, – сказал Гильдас, подняв глаза, в которых светилось торжество. – Идите почитайте настоящую книгу. Это дневник лорда Каллистона, его ещё называют Стальным волком. Он утверждает, что был первым узником. – Старик перевернул страницу. – Тут всё описано: приход сапиентов, их первые приговоры преступникам, установление Нового порядка. Похоже, они были сравнительно малочисленны, и в те времена разговаривали с Тюрьмой, как друг с другом.

Теперь в его голосе звучало благоговение.

Ребята сгрудились вокруг него и уставились в книгу, исписанную вручную грубым пером. Гильдас ткнул пальцем в страницу.

– Та девушка оказалась права. Они основали Тюрьму, чтобы избавиться от проблем с преступностью. Но вначале действительно надеялись, что им удастся создать идеальное общество. Судя по этому тексту, мы уже давно должны были превратиться в безмятежных философов. Вот, слушайте.

Он начал читать вслух:

«Всё было продумано, учтены все возможные случайности. Мы могли предложить узникам полноценную еду, бесплатное образование, медицинское обслуживание получше, чем Снаружи, поскольку нас не ограничивал Протокол. За дисциплиной следила Тюрьма, ничего не упуская и наказывая провинившихся.

И всё же.

Наступает разложение. Формируются группы инакомыслящих, вспыхивают споры за территории. Образуются противоборствующие кланы, начинается кровная месть. Уже двое сапиентов увели своих последователей и живут теперь в изоляции, заявив на прощание, что у них кого-то убили, кто-то напал на их ребёнка, и они опасаются, что убийства и воровство не прекратятся никогда. На прошлой неделе двое мужчин подрались из-за женщины. Тюрьма вмешалась – и с тех пор их никто не видел.