Александр Розов - Слуга дракона пустоты

- Никаких «ну», - отрезал Спарк, - У нас 15 тонн груза. Давайте уже работать.

…

Атолл Окинотори (Цин-Чао). Параллельные события (ночь - день - вечер).

Любовь – многогранная штука. В античной Элладе делили ее на 4 вида: эрос, филиа, строгэ и агапэ. Потом, подумали, и добавили еще три вида: лудус, маниа и прагма. В начале XX века Зигмунд Фрейд прославился, несколькими трактатами на эту тему. В начале XXI века для любви придумали двумерную оценку, определяемую уровнями окситоцина и дофамина в крови. Но, в случае Феликса Тринидада Бенитеса и Есано Балалайки, все перечисленное не имело значения. В эллинскую классификацию они, очевидно, не вписывались, о психоанализе не думали, а уровень чего-то там в крови у обоих молодых людей был в полном порядке – это мог бы определить по косвенным признакам любой независимый наблюдатель, который вооружился бы биноклем и прицелился с подходящей площадки в любое из двух окон северо-западного угла 3-го этажа здания на платформе Окинотори-Центр в ночь с 8-го на 9-е октября.

Любовь в ее физико-биологическом аспекте, обычно не продолжаться более ста минут подряд без перерыва, и в перерыве появляется отличная возможность поболтать…

- …Лайка…

- …Я здесь...

- Лайка, а ты прикололась про Эфиопию?

- Про Эфиопию? Нет. Это правда.

- И ты там училась пилотировать экраноплан?

- Да. Я научилась, когда работала в маленькой транспортной компании на озере Тана.

- А как тебя занесло в Эфиопию? - спросил лейтенант.

- А что мне было делать на Кюсю после школы? Идти продавщицей в супермаркет? Впрочем, даже туда не сразу устроишься. Сразу, это только в подметальщицы улиц.

Бенитес коснулся ее живота подушечками среднего и указательного пальцев, а затем изобразил, что эти пальцы - ноги, которые ходят по кругу, выбирая дорогу.

- Ну, если ты не хотела искать что-то в Японии, то вокруг есть столько стран…

- Видишь ли, Тринидад, я тогда увлеклась религией растафари... Наверное, это было немного по-детски. Музыка рэгги. Немножко травки под ритмы барабана найабинги. Назад, в Африку. Эфиопия – центр мира. Я нашла самую дешевую авиакомпанию – дискаунтера и, никому ничего не сказав, улетела из Китакюсю в Аддис-Абебу, со ста баксами в кармане и маленьким рюкзачком вещей. Я ведь улетала в рай, а зачем в раю лишнее барахло? Впрочем, никакого другого имущества у меня все равно не было.

- Лайка, ты абсолютно бешеная девчонка, - сказал лейтенант.

- А ты только сейчас это заметил? – она ласково провела ладонью по его щеке.

- Я только сейчас понял, что ты не просто бешеная, а абсолютно. Ты, в этой нищей, засраной, вшивой стране, где всегда кто-то с кем-то воюет... Трудно представить.

- Невозможно представить, - поправила она и, нашарив на полочке у кровати пачку сигарет, вскочила и подошла к распахнутому настежь западному окну, откуда были прекрасно видны два старых 60-метровых бетонных островка-блина, построенных японским агентством морских ресурсов в конце прошлого века. Сейчас на островках выросли маленькие кампусы из коттеджей-мухоморов, импортированных с Улиси. Круглые окна на шляпках ярко светились, играла музыка, тусовка продолжалась…

На секунду в руках Есано Балалайки вспыхнул огонек зажигалки, а потом вокруг ее растрепанной стриженой шевелюры, зеленый цвет которой сейчас практически не различался, возникло призрачное облачко дыма... Лейтенант тоже встал, подошел к девушке и мягко, осторожно, обнял за плечи.

- Извини, я ляпнул что-то.

- Нет, Тринидад, ты правильно сказал. Эфиопия - нищая, засраная, вшивая страна, в которой всегда кто-то с кем-то воюет. И если бы я не встретила дедушку Хаэле, то мне точно настала бы крышка. Но я его встретила, и попала поселок Горгора на озере Тана. Дедушка Хаэле был всем на свете понемногу. Бизнесмен, политик, учитель, философ, инженер, мафиози… Я стала его племянницей из Советского союза.

- Но ведь Советского союза полвека, как нет, - заметил Бенитес.

- Кто в Эфиопии смотрит на такие мелочи, как полвека, - с немного грустной иронией ответила она, - Папа дедушки Хаэле учился в Советском союзе, и слово «балалайка» осталось в семейных преданиях. Мне повезло с именем, и я сообразила сказать, что я из Сайберии. Сайберия когда-то была частью СССР, там русский язык, и я знаю несколько русских слов. Privet. Kak-tebya-zvat. Skolko-stoit. Eb-tvoyu-mat. Spasibo. Poshel-na-huy. Poka… Мне стыдно, что дедушка Хаэле умер, а я за три года так и не решилась сказать ему, что я не сайберка, а японка. Еще полгода я работала вместе с родичами дедушки Хаэле. Его старший сын, Тодэр считает меня кузиной. Знаешь, я плакала, уезжая. А эти ребята сказали: «Ясно, что ты должна ехать, освобождение своей родины - долг, но не забывай нас»… И я еще приеду в Эфиопию. Я точно приеду!

- Подожди, Лайка, они сказали «освобождение своей родины?».

- Да, - подтвердила она, - К тому моменту я поняла, что моя родина здесь.

- Наверное, - сказал лейтенант, - не надо спрашивать, как именно ты это поняла.

- Наверное, не надо, - согласилась Есано Балалайка, - я все равно не смогу ответить.

…

Ночь – это тоже многогранная штука. В зависимости от ситуации, ее определяют по-разному. Формально - как интервал по часам. Или астрономически - как темное время суток. Или по жизни - как то, что длится, пока вас не разбудят. Бенитеса было трудно разбудить звуком работающей судовой машины. За несколько лет на флоте он привык относиться к такому звуку, как к чему-то обычному. А для Балалайки такой звук был редким явлением. Одно дело - звук мотора катера или траулера, и совсем другое дело - вибрирующее гудение, порождаемое силовой установкой мощностью треть гигаватта.

От этого звука, Есано Балалайка проснулась, подняла голову с уютной подушки (роль которой играла широкая грудь американского лейтенанта) прислушалась (прикидывая, реален ли этот звук, или это шумит в ушах), соскользнула с кровати, подошла к окну, высунулась наружу, а затем крикнула:

- Тринидад, посмотри, какая охрененная хреновина!

- Что-что? – сонно пробормотал Бенитес.

- Я говорю: охрененная хреновина! - еще громче крикнула девушка и, вернувшись к кровати, начала тормошить лейтенанта, чтобы он не пропустил это зрелище.

- Во-первых, - произнес он, всплывая из глубин сна в мир объективной материальной реальности, - доброе утро, любимая.

- Мне это нравится! – заявила она, - А можно, еще раз?

- Доброе утро, любимая, - повторил он, и взъерошил ладонью ее зеленые волосы.

- Доброе утро, милый! - ответила Балалайка, и потерлась носом о его уже несколько заросшую щетиной щеку, - А у меня сегодня с утра извращенная сексуальность, мне нравятся небритые мужчины. Представляешь?

- Э… Тогда, может быть, мне не бриться?

- Нет, ты побрейся. Тогда мне сразу начнут нравиться бритые мужчины. Но сначала, посмотри на ту охрененную хреновину, которая подкатила к северному кею.