Элеонора Мандалян - И я сказал себе: нет!

Лицо его бледнело на глазах от подступившей ярости.

Издав воинственный клич, он бросился на Орбела… и в ту же секунду взвыл от боли – ему на спину разъяренной пантерой прыгнула Лилит, вонзив ногти в лицо, а зубы – в загривок.

Страйнер вращался как смерч, пытаясь сорвать с лица цепкие руки,

– Да помоги же, черт возьми! – рычал от боли Страйнер.- Оторви от меня эту бестию.

Ударом кулака Орбел на всякий случай сбил с ног нерешительного Бремера. Но, испугавшись за последствия, крикнул:

– Лилит! Прочь, Лилит! Оставь его. Ко мне!

Лилит не слышала и не видела никого, кроме своего врага, которого ненавидела больше всего на свете. С остервенением она кусала и царапала его, старалась добраться до горла. А он, хрипя и обливаясь кровью, метался по пляжу.

– Дик… Дик… Боже мой, Дик,- исступленно причитала Маргарет, ломая пальцы, замирая от ужаса…

Орбел схватил Лилит, бормоча, как заклинание, ласковые слова:

– Милая моя, бедная моя, ну иди же ко мне, иди, хорошая, умница, Лилитушка, ну вспомни меня, вспомни, родная…

Он ощутил, как ослабло сумасшедшее напряжение ее мышц… и, вся разом обмякнув, она.упала ему на руки, забилась в нервных конвульсиях. Страйнер рухнул на песок.

Прижимая к груди Лилит, счастливый тем, что держит ее наконец в своих объятиях, Орбел спросил Маргарет:

– Аптечка в машине есть?

Прежде чем Маргарет добежала до своего “роллс-ройса”, Орбел услышал вой сирены и вздохнул с облегчением…

Полицейские бросились к нему.

Орбел крепче прижал к себе Лилит и, шатаясь, пошел к машине. Маргарет догнала его:

– Я не смогу вести машину. У меня дрожат руки,- пожаловалась она.

– Если позволите, мисс, за руль сядет мой работник,предложил следователь.

…С радостным воплем бросилась Ольга к Лилит, по-прежнему цеплявшейся за Орбела, как маленькая обезьянка.

– Не надо, Ольга, тише,- остановил ее Орбел.- Лучше открой постель и быстро сообрази ей что-нибудь поесть.

– Ли… лит кушать хочет, – сонно пробормотала Лилит.

– Милая ты моя! – В приливе нежности прослезилась Ольга.- Не забыла… Сейчас, моя хорошая, сейчас…

Тигран Мовсесович, поднявшийся с кресла при появлении Орбела с Лилит, так и стоял, молча глядя на них.

– Папа, ты не рад нам? Она нашлась!

– Очень рад.

Орбел пожал плечами и понес Лилит в спальню. Бережно уложив ее, грязную, в кровоподтеках и ссадинах, на белоснежные простыни, укрыл одеялом, поцеловал слипшиеся волосы – она сонно промурлыкала в ответ что-то невнятное.

Когда Ольга принесла еду, Лилит крепко спала.

– Спи, милая, спи,- умильно прошептала Ольга.- Сон тебе сейчас важнее всего.

Кларк сам пригласил к себе Карагези с сыном. Молчание, которым он встретил их, было красноречивее всяких слов.

– Не знаю, что и сказать,- заговорил он.- Мне искренне жаль. Меньше всего я хотел неприятностей.

– Страйнер жив? – холодно перебил его Карагези.

– К сожалению,- зло вырвалось у Кларка.- Оба под стражей. Дочь рассказала мне подробности. Бремер дополнил остальное. Не сомневайтесь, они понесут заслуженное наказание.

Отец родным с детства говором тихо произнес по-армянски: – Помолчи, сынок. Будь умницей.

– За два-три дня мы сумеем закончить всю нашу бухгалтерию. В четверг будем готовы ехать в аэропорт.

– Хорошо.- Карагези поднялся. Орбел продолжал сидеть.

– У вас есть еще ко мне вопросы, мой отважный герой? – осведомился Кларк холодно.

– Да. Я хотел бы знать, как чувствует себя Маргарет.

– Она в полном порядке.

Лилит отмыли, поменяли одежду, залечили ссадины… На всякий случай подстригли до основания ногти. Поначалу она нервно вздрагивала от каждого прикосновения, скалила зубы, глухо урчала. Но неизменно ровный, ласковый тон тех, кого она хорошо знала и любила, сделал свое дело.

В день отъезда Орбел сам позвонил Шактеру, напомнив, что не изменил своего намерения проститься с Руфосом Робертсоном.

– Я жду вас у четвертой лаборатории,- сухо ответил Шактер.- Вам известно, где она находится.- И положил трубку.

Он шел вслед за Шактером мимо уже знакомых ему лабораторий. Двери, мимо которых они проходили, то и дело открывались. В них появлялись люди в халатах с непроницаемыми лицами. Казалось, они специально возникают на его пути, чтобы убедиться, что доверчивая жертва все глубже проникает в их владения… Может, все они соответственно проинструктированы Шактером, их роли расписаны и отрепетированы?

– Сюда.- Шактер остановился.- Желаете получить аудиенцию наедине? – В тоне откровенно звучала издевка.

– Д… да, наедине.

– Извольте.- Шактер развернулся на каблуках и исчез.

Поколебавшись, Орбел нерешительно переступил порог указанной ему комнаты. И очутился в апартаментах Чарли. Первое, что бросилось в глаза, лениво колышущаяся черная масса, непомерно разросшаяся за минувшие дни. Приняв квадратную форму загона, туша, будто дрожжевое тесто, начала расти вверх, к потолку. Толстые чугунные прутья решетки глубоко врезались в нее, но Чарли, казалось, не замечал этого. Судя по всему, он спал, равномерно, волнообразно вздымаясь и опадая, издавая глухой мощный храп. Оторвав от него взгляд, Орбел осмотрелся.

Сейчас, при свете дня, помещение выглядело иначе, чем той зловещей ночью. Он вспомнил, что Лилит прятали в клетке позади Чарли. Но черная вздутая туша загораживала ее.

– Руфос…- осторожно позвал Орбел.- Руфос! Ты здесь?

Ему не ответили. Он обошел огромную клетку и только тогда увидел то, что искал. В клетке Лилит сидел человек. Абсолютно голый, раздутый, будто от жестокой водянки. Ноги и руки как бы втянулись в шаровидное тело или оплыли не то жиром, не то диким мясом. Голова тоже ушла в плечи, слилась с туловищем, растеклась по груди и спине. И все это покрывали пульсирующие, перекатывающиеся бугры. Можно было подумать, что под кожей бедняги копошатся клубки бесчисленных змей. Лица, как такового, больше не существовало. Орбел узнал глаза. Это были глаза Руфоса. Волосы частично сохранились, но, заметно поредев, представляли жалкое зрелище.

Орбел присел перед клеткой на корточки. Глаза Руфоса неотрывно следили за ним. Его рот беззвучно задвигался.

– Руфос… Это я, Орбел. Ты узнаешь меня?

Глаза смотрели на него в упор.

– Друг мой… Скажи хоть что-нибудь, умоляю тебя…

Рот сложился в трубочку и произвел звук, напоминавший вой Чарли.

– Руфос… поговори со мной,- молил Орбел.- Если не можешь говорить, дай мне хотя бы пожать твою руку.- И он просунул кисть сквозь прутья.

Руфос, ерзая по полу, пододвинулся к решетке и… схватил протянутую руку.

– Ой! Что ты делаешь? Мне больно! Пожалуйста, отпусти. Да отпусти же, черт возьми!

Существо за решеткой с силой тянуло на себя Орбела, делая попытки затащить его в клетку. Орбел уперся коленями в решетку, тщетно пытаясь высвободиться.