Джон Краули - Дэмономания

— Должно быть, здесь, — сказала Роузи.

— Маленький такой, — сказала Сэм.

— Как, не жмет? — спросила Роузи. — Потерпи немного. Я скоро вернусь.

Сэм промолчала.

Пирс тоже влез в зимнее пальто, и ему тоже не мешало бы купить новое; незадолго до того он выходил по обязанности — осмотреть дом Винтергальтеров, — а вернувшись, не стал раздеваться: так он чувствовал себя защищеннее. Он слышал, как подъехала машина Роузи, сидел, вслушиваясь в нарастающий шум мотора, но узнал его только вблизи, в самый последний момент; встать и посмотреть, кто едет, он боялся. Потом дверь распахнулась, и он вздрогнул, вцепившись в подлокотники; вошло дитя и взглянуло ему прямо в глаза, не то призывая к чему-то, не то приказывая. Да нет, это же Саманта, дочка Роузи. Следом вошла и мама, зовя Пирса.

— Привет, — сказал он, не шелохнувшись.

Они стояли перед ним, радостно здороваясь, а ворвавшийся с ними холодный воздух весело крутился по дому. Сэм обернулась и с ужасающей силой захлопнула дверь. Роузи, подбоченясь, осматривала обиталище Пирса, где ей еще не доводилось бывать, и самого Пирса, который так и не поднялся с кресла.

— Кажись, тебе не жарко, — заметила она. — Ты и спишь в этой шубе?

— Да я особо и не сплю.

— Ты вообще здоров?

Ему ужасно хотелось сказать, что нет; так хотелось, что сердце словно толкнулось с болью в ее сторону и навернулись слезы; но он лишь потрогал свой небритый подбородок и сказал:

— Наверное, заболеваю.

— Ты хоть ешь?

— Конечно.

— Что?

— Еду.

Она пошла смотреть комнаты, он встал и поплелся за ней. Роузи бросила взгляд через ванную в спальню с двумя кроватями, большой и маленькой, но ничего не сказала. В кабинете она провела длинными пальцами по синему тулову пишущей машинки, взяла верхнюю страницу Пирсовой рукописи, положила ее обратно. Увидела лежащую в коробке рукопись Крафта.

— Вроде ты собирался ее скопировать, — сказала Роузи.

— Да, — сказал он. — Обязательно. Пока еще нет. Но я сделаю, точно.

— Я к тому, что вдруг у тебя тут пожар случится. — Она подняла крышку коробки, и Пирсу захотелось окликнуть Роузи, словно она стояла на краю обрыва или держала сигару со взрывателем. {419} — Слушай, — сказала она. — Понимаю, что неожиданно, но могу я тебя попросить? Мне надо съездить к адвокату в Откос, и я не знаю, на сколько там задержусь; думала оставить Сэм у Бо; но день не мой, да и Бо уехал.

— Да, — сказал Пирс. — Я знаю.

— Так вот, можно оставить у тебя Сэм ненадолго? На часок-другой.

Сэм смотрела на него из-за стола, так что виднелись только ее кудри и глаза. Пирс улыбнулся девочке.

— Ты веришь в Бога? — вкрадчиво спросила Сэм.

— Э-э, — только и ответил он. — Ничего себе. Почему тебя интересует?

— Сэм, — предупреждающе-требовательно сказала мать.

— Ты еврей или христиан? — не отставала Сэм.

— Это все Майк, — объяснила Роузи. — Это она у него набралась.

Пирс не сразу сообразил, о чем она; вовсе не о том, что Майк подослал Сэм задавать ему такие вопросы.

— Ни то ни другое, — ответил он. — Бывает и так.

— Так что, можно? — спросила Роузи. — На пару часиков?

— Конечно, — сказал Пирс. — Если тебя устраивает такая нянька.

— Мам! — вмешалась Сэм. — А вдруг у меня будет приступ? — Она точно скопировала интонацию Роузи и подбоченилась так же.

— Не будет, солнышко, — ответила Роузи. — Ты же выпила лекарство. Так ведь? Так. — Она показала на полку. — Это вот та самая русская игрушка?

— Ага.

Он снял с полки матрешку и протянул ее Сэм. Девочка потрясла ее, прислушиваясь к стуку; Пирс показал, как та открывается. Внутри старухи оказалась краснощекая селянка, а в ней — девица с толстой косой, а в той… Увидев, что Сэм захвачена игрой, Роузи увела Пирса за руку на кухню.

— Так, думаешь, обойдется? — спросил Пирс. — Не будет приступов?

— Врач сказал мне — надо жить, словно их не будет никогда, — ответила Роузи. — Вот так настроиться — и все. Даже если они будут. Не могу же я держать ее дома в постели и сама с ней сидеть.

— Нет, конечно. Но вдруг сегодня утром…

— Это не опасно, — ответила Роузи. — «Скорую» вызывать не надо. Просто у нее вот так вот…

— Угу.

— Это длится одну секунду. Или несколько. Присмотри только, чтобы она не стукнулась головой об пол. А хоть бы и стукнулась; лоб у нее ужас какой твердый. После приступа она заснет. Да не будет ничего, Пирс. Обещаю.

Воспитанный в семье врача, Пирс, как и его кузены, обсуждал медицинские вопросы со спокойной прямотой — по большей части фальшивой; он хладнокровно выслушал Роузи и понимающе кивнул. Ясно.

— Теперь говори, что случилось, — сказала Роузи, садясь за кухонный стол. — Что-то же случилось.

— Ну, — проговорил Пирс, запахиваясь поглубже в пальто. — Ты ведь знаешь Роз.

— Да, Пирс, я знаю Роз.

— Ну вот… «Пауэрхаус», — выдавил он. — «Пауэрхаус интернешнл», знаешь?

— О боже, — воскликнула Роузи.

— Ну, эта компашка, знаешь…

— Да знаю я.

— Ну вот. Ну вот она там. Такое.

— Господи.

Он съежился на стуле, явно не видя ничего вокруг, а может, видя что-то совсем иное.

— Пирс, — сказала она, вдруг испугавшись. — Скажи, а ты не… не…

— А, да нет, нет, конечно.

— Нет? А она? — А она, кажется, да.

Понизив голос, он рассказал ей про Конурбану, Майка, Пита, глоссолалию {420} , дождь; она слушала все это как сказку или рассказ о войне, распахнув глаза и приоткрыв рот. О господи. О боже мой.

— Вот, — закончил Пирс. Он умолчал о ночном звонке Рее; не стал рассказывать и о том, что дьявол разбил стекло в машине Роз. И о том, что плакал.

— Так, значит, он там теперь живет? Майк? В Конурбане? — спросила Роузи.

— Не знаю. Наверное.

Он понятия не имел, где скрываются днем Рэй, Майк и Пит — верно, растворяются в воздухе; он даже не пытался представить, как они, к примеру, завтракают или принимают ванну.

— Если там… — сказала Роузи, — если он переехал, не сообщив мне… Тогда он нарушил закон. Строго говоря. — Она в задумчивости приложила палец к губам. Затем коснулась руки Пирса и вздохнула: — Ох, елки-палки. Когда все это кончится.

— Последний там ангелочек, — сообщила Сэм, появляясь в дверях. — В ребеночке.

— Точно, — сказал Пирс. — Дальше уже ничего нет.

— Ничего, — подтвердила Сэм.

Роузи нужно было обсудить с Аланом ежеквартальный отчет правлению Фонда Расмуссена в Нью-Йорке — несложный документ, тем не менее доставивший Роузи много беспокойства; она напечатала несколько черновых вариантов на огромном старом «ремингтоне» Бони — Алан сказал, что отдаст их секретарше и та сделает как надо. Они деликатно обошли тему о судебном слушании, до которого оставалась неделя, а заговорили о «Пауэрхаусе» и его планах покупки обанкротившейся «Чащи».