Александр Розов - XIRTAM. Забыть Агренду

***

Стэн попробовал «просчитать ситуацию» и пришел к выводу, что очаг «горячей игры», вероятно, переместится из средиземноморско-африканского региона в регион «желтых морей». Именно там, по логике, должны создавать свой имидж «андаманские пираты». Реальное существование этих пиратов вызывало у Стэна огромные сомнения, но какое значение имеет реальность? Пожалуй, в данном случае, никакого. Снова Матрица…

Тем временем, Беата завершила свое общение с гориллами и, забавно перемещаясь на четвереньках (точнее, на корточках, с опорой то на одну, то на другую руку) медленно двинулась в сторону той части склона, где расположился Стэн. Отойдя от горилл на достаточное расстояние, девушка выпрямилась во весь рост, потянулась, поправила на плече рюкзачок, и помахала Стэну ладошкой, а потом, так же ладошкой показала ему направление, в котором собиралась идти, и изобразила пальцами «1–0 — 0–0». Стэн поднялся с каменной «скамейки» и кивнул. Все понятно. Встреча в километре отсюда.

На расстоянии около километра, шла грунтовая дорога: просто полоса охристой глины, отделенная от низкорослого леса валами грунта, заросшими травой. Вполне типичная картина. Но чуть дальше по обе стороны дороги, лес был выжжен, и среди обугленных сломанных деревьев громоздилась безобразная масса мятого, угловатого железа, где-то черного, а где-то тронутого ржавчиной. И, тут был не только металл. Металл не воняет тухлятиной, а тут запах чувствовался со ста метров.

— Добрый день, Стэн, — сказала подъехавшая через минуту Беата, — извини, что я вот так начинаю с проблем, но я хотела, чтобы ты это сразу увидел, и как-то воздействовал на местные власти. Это же черт знает что! Кому пришло в голову устроить в биосферном резервате кладбище автомобилей и свалку мусора? Неужели нет другого места?

— Кладбище автомобилей? — переспросил он.

— Да, ты же видишь! И мусор. По-моему, они его просто сжигают.

— В Центральной Африке, — медленно произнес Стэн, — не бывает кладбищ автомобилей, потому что автомобиль эксплуатируют, пока он не развалится, и только тогда бросают, причем в том месте, где он развалился.

— А это что, по-твоему? — она кивнула в сторону безобразной ржавеющей массы.

— Подожди здесь, я посмотрю, — сказал он, и медленно пошел вперед…

…В тридцати метрах от свалки вонь стала невыносимой, и пришлось дышать ртом. По существу, все было ясно и так, подходить ближе не было смысла. Но, Стэн, все-таки подошел вплотную, поискал среди бесформенных горелых обломков и исковерканных железных корпусов, и нашел примерно то, что надо. Подняв этот черный удлиненный предмет, он спокойным шагом вернулся назад и с дистанции около двадцати метров предъявил свою находку Беате.

— Ты видишь, что это?

— Это?… Это… О, черт… — девушка согнулась держась за живот, уперлась ладонью в грунтовый валик на краю дороги, и издала глухой горловой звук.

Стэн развернулся (нехорошо подсматривать за человеком, которого тошнит), прошел обратно до мусорной кучи и зашвырнул обугленную человеческую руку в открытый перекошенный люк одного из сгоревших бронетранспортеров. Постоял там немного, мысленно извиняясь перед покойным владельцем руки за использования его частной собственности в иллюстративных целях, и снова подошел к Беате. Она уже сидела на капоте квадроцикла и вытирала губы бумажной салфеткой.

— Стэн, почему ты не мог просто сказать мне?

— Так понятнее, — ответил он, — Видишь ли, мне иногда приходилось объяснять парням, новобранцам, как обстоят дела в зоне боевых действий. Слова воспринимаются плохо. Парни считают это страшилками вроде: «не ходи, деточка, одна в лес, там серый волк, кикимора и прочий людоедский фольклор». А наглядные пособия сразу настраивают парней на серьезный лад. Кому-то из них это потом спасает жизнь.

— Но, — тихо произнесла она, — я все равно не поняла, что там такое.

— Там последствия типичной тактической ошибки. Кто-то отправил по этой грунтовой дороге автоколонну: два десятка грузовиков и два бронетранспортера, без прикрытия с воздуха. Кто-то другой это засек и послал штурмовую авиацию, которая тупо закидала колонну контейнерами с белым фосфором. Несколько тонн, я думаю. Дешевая простая штука. Это оценили еще в Первую мировую войну. Так вот, колонна сгорела, а потом, победители, нуждавшиеся в этой дороге, прислали тяжелый бульдозер, который сгреб отходы военного бизнеса в сторону и освободил проезд. Так оно и лежит.

— И… — Беата запнулась, — …И как долго это будет лежать?

— До тех пор, — ответил он, — пока их глючные народы не проявят хваленую решимость.

Голландка удивленно посмотрела на него.

— Я совсем ничего не понимаю, Стэн. Мне казалось, что ты с уважением относишься к здешним народам, к черным африканцам, и к бурам. Мне казалось, это искренне.

— Во-первых, — сказал комиссар, — искренность сотрудника спецслужбы, это нонсенс. Я говорил тебе об этом, не так ли? А во-вторых, я имел в виду не местных жителей. Их я уважаю уже за то, что они сумели выжить в этой сральне, и даже сохранить некоторый оптимизм. Я говорю о народах из анекдота, сочиненного 26 июня 1945 года.

— Извини, Стэн, но я не в курсе.

— Ты в курсе, — возразил он, и четко процитировал, — Мы, народы объединенных наций, полны решимости избавить грядущие поколения от бедствий войны, дважды в нашей жизни принесшей человечеству невыразимое горе, и вновь утвердить веру в основные права человека, в достоинство и ценность человеческой личности.

— Это преамбула устава ООН? — спросила Беата.

— Ответ верный, — Стэн кивнул, — и первое, что сделали непонятные глючные народы, подписав данный текст, это сбросили атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки. Ну, а дальше пошли утверждать веру в основные права человека в Корее, в Индокитае, на Ближнем Востоке, в Африке, в Карибской зоне, и в Центральной Азии. Никак им не остановиться. Такие Неистовые Роланды из рыцарской мыльной оперы… Но самое необъяснимое в идиотском тексте преамбулы, это слово «ВНОВЬ». Будто в истории существовала эпоха, в которой уже была утверждена вера в эти бредовые права.

Комиссар замолчал, посмотрел на свою правую ладонь, испачканную углем, и очень тщательно вытер ее об траву.

— Стэн, — тихо окликнула Беата, — ты совсем не веришь в то, ради чего работаешь?

— А вот это, — сказал он, — не играет никакой роли. У тебя есть еще объекты на сегодня?

— Есть, но это на вечер, перед закатом, — ответила она.

— Ясно. Тогда едем в блиндаж. Ты в состоянии вести тачку? Руки не дрожат? Отлично. Держи курс прямо за мной. Мало ли…

— Стэн… — снова окликнула она, — а тебе понравились гориллы?

— Да, они симпатичные. Но сейчас мне не до них, я чертовски устал и хочу спать.